0
Тема закрыта
Звезды все так же светили, но, конечно же, не грели.
Напарник, судя по всему, тоже где-то спал.
Во всяком случае, в темноте его не было видно.
Встав, дядя Вова размял затекшие руки.
Подойдя к еле тлеющему костру, подбросил в огонь палки и ветошь, собранную по дороге.
Костерок весело затрещал, осветив композицию из сжавшихся девичьих тел.
Эффи Тринкет сказал:
Эффи повалилась набок рядом с Даной и забылась крепким сном.
Осторожно, чтобы не потревожить сон напарниц, поправил сползшее с Даны термо-одеяло, укрыв им и Эффи.
Скалли спала мертвым сном, а мисс Тринкет тревожно пробормотала что-то и подтянула к себе босые ноги, зябко поджав пальцы.
Дядя Вова поискал вокруг глазами. В поле зрения попали только плот-крокодильчик и спасжилеты.
Подумав, Машков не нашел ничего лучшего, как снять с себя рубашку и оторвать у нее рукава.
И остороооожно... тиихо-тихо-тихо... тссс..... все хорошоо... спиим... спим... тссс... ооочень медленно.... тсссс.... надел по рукаву на ступни мисс Эффи. И завернул, как портянки.
Надел обратно получившуюся безрукавку, подбросил еще дров в огонь, чтобы ярче и дольше горел.
Прилег неподалеку, подперев рукой голову и глядя на пляшущее пламя.
Оно завораживало не меньше, чем звезды.
И было иное.
Звезды пленяли своей непостижимостью.
Своей далью.
Своим обещанием жизни.
А огонь... огонь был сама жизнь.
Неукротимая, яркая стихия.
Близкая.
Опасная.
Но и жизнь тоже...
Дядя Вова пригрелся...
Веки стали тяжелыми, будто пропитались всей водой этого чертова водного мира.
Огонь плясал, вскидывая манящие руки к звездам, рождая снопы искр, улетающих вверх, завораживая своими движениями...
Глаза его закрывались все чаще, все на дольше...
Все сложнее и сложнее было открывать их и следить на новыми движениями ночного танцора.
И вскоре Машков тоже уснул, уронив голову на неловко согнутую руку.
