19. ZKOS
не Аля Кудряшева
Солнечный зайчик
Осень. Багрянец. Листок лубком мечется поневоле. Солнечный зайчик под потолком. Я вспоминаю роли. Раз, два, три. Шорох. Четыре, пять – наоборот всё делать. Зайчик по люстре пошел гулять. Сто. Девяноста девять. Взор по стене – часы стоят. Цифра для ровного счета. Я округляю на пятьдесят – ждать мне до ста неохота. Нет, сорок девять, по шторке вниз зайчик на дверце шкафа. В окна подул мимолетный бриз и заиграла арфа.
Дача. Деревня. Река. Фонарь. Лишь сорок пять, смотрите. Тихо, спокойно. Не лжет календарь, в сенцах сидит дядя Митя. Замерло утро. Чуть расцвело. Застрекотал будильник. Сорок один – мне опять повезло. Зайчик – на холодильник. Там ведь еда до сих пор свежа, тайно покрытая снегом. В спальне пока еще спит Ганжа, Света сидит рядом с пледом.
Сорок. Светает. Уже рассвет. Что-то храпит мне в ухо. Это в углу гаспадин Уэф дремлет под тормозуху. Солнце. За тучку зашло оно. Зайчик пошел побриться. Элиа с князем глядят в окно. Тридцать четыре. Тридцать. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был рад, невесом, согрет теплым дыханьем брата.
Полдень. Светло мне и горячо. Встану, накрашу ресницы. Нет, подремлю я часок еще, пусть мне Эраст приснится. Горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге – и все одни, живы и непокорны. Час. Полвторого. Стены. Холсты. Северное окошко. Пан гладит Фиму. Они на ты. Не по себе немножко.
Чуть холодает. Кутаюсь в шаль. Как на диван перебраться? Варенька. Кромин. Жаль или не жаль? Двадцать один и двадцать. Три - сорок пять пополудни. Днем стало темно как ночью. Ведь невозможно играть с огнем, если душа вся в клочья. Боремся, плачем с ней в унисон. Клоуны на арене. Мне восемнадцать – шепчу сквозь сон. Сорок – смеется время.
Шесть - двадцать восемь уже на часах. А мне пятнадцать. Троя. Зайчик на вешалке, как на весах. На авансцене трое. Тырса удачлив. Макс – в пух и прах. Жаждет свой шанс Эльвира. Хочется выпить, развеять страх. Водки? Камры? Эфира?
Спирта пары. Зеленый змей. Дайте же рома, что ли! Бьется в кладовке чудак Бармалей – выпустите на волю! Это так страшно – из рая в ад. Надо в себя поверить!.. Время уныло ползет назад. Одиннадцать, десять, девять.
Шторы завешены. Лампа. Темно. Зайчик за плинтус прыгнул. Душно. Тянусь приоткрыть окно. Муторно и обидно. Зрело решение нелегко – в муках, слезах и в иле. Вслед за мечтой унеслась далеко Лара на крокодиле. В спальне повеяло холодком. Скройся! Уймись! Довольно! Зайчик свернулся в углу клубком, мне нестерпимо больно. Стиснула зубы. Молчит. Уйди. Взгляд. В нем тоска и ВЕЧНОСТЬ. Острый кинжал поднесен к груди. Темень. И бесконечность.
Нужно добраться в кровать скорей. Масло разлито Анной. Мне так темно у закрытых дверей – зайчику и подавно. Шесть, пять, четыре. Жаннет. Нервоз. Лошади, волки, пушки. Полночь. Генезис. Апофеоз. Только лицом в подушки.
…Зайчик тихонько шагнул в коридор, запер дверь на замочек. Темная улица. Темный двор. Мокрый от слез платочек. Зайчик, родной! Освети фасад, в солнечном взвейся гимне…
Три, два, один… Возвратись назад! Господи, помоги мне.