Фраза дня

Вчера после третьей стопки Вы ко мне ночью в комнату прибегали. Сегодня опять нагрянете?

Страсти кипят и булькают так, что можно бросать сюда терминатора на переплавку.

Надеюсь ты не скажешь, что помет динозавра мощный афродизиак?

*Посмотрел на часы* Да... все-таки видимо его расщепило. *Почесал подбородок* И что завтра говорить Нине? Что осла сожрали, Хана расщепило, но ты не переживай, он передавал тебе привет?  *Снова почесал подбородок*  Хм...

Как насчет того, чтобы без шума и пыли, по вновь утверждённому плану, метнутся в Средиземье, постучать там во Врата Мордора и убежать?

послушно поставил крестик напротив своего имени и исполнительно построился слева
стоит, мечтает о стаканчике виски
устал стоять столбом и молчать, скосил взгляд на магистра
прикидывает, можно ли незаметно сгонять к бару

*Слегка постучал Дэвида по плечу, привлекая его внимание*
Кхм-кхм.
Эдди... Прости, что отвлекаю.
Ты тут как закончишь жениться, приходи на крышу.
Я там буду файерболы запускать.
*почтительно поклонился Фее и ушел*

*Ворочаясь на своей импровизированной лежанке*  Дэвид, ты ведь сажешь этим двоим с кольцом, что алтарь по ночам не работает.

По моим подсчетам их там как минимум трое и кажется даже четвертый еще где-то есть... На хозяйстве. Шуршит в небоскребе манипуляторами. В общем, организованное преступное сообщество.

Дееееедушка! Забери меня отседова в падаваны а то те кто не женился больно грустные.

Да - я тоже не в восторге от этой линии. Но если оне такие упорные - ни один Абрамс пожалуй не устоит. Даже если уж вы сдались, магистр.. А Лукасу барон может шляпу подарить. У него их много.

Безрассудно люблю, безответно,
Если хочешь, будь рядом со мной!
Красивее тебя в мире нету
Каждый миг, начиная с рассвета
Излучаешь ты свет жизни мой!

Поперхнулась лимонадом
Что вы над магистром второй день издеваетесь? То малыш, то женщина...
Дааа уж. Маленькая девятисотлетняя женщина, хлопающая ушами на зеленом затылке, пользовалась бы ошеломительным успехом!

/С иронией/
Надеюсь, это не обо мне?

/Задумчиво/
Любовь.... Знаю, звучит сентиментально, но любовь — это одержимость человеком, в котором твоя жизнь. Любовь-это смысл каждого прожитого нами дня. Ведь пройти отмеренное и не влюбиться-значит не жить вовсе. Люди несколько тысячелетий пытаются изобрести вечный двигатель /взгляд в сторону Дока/, не подозревая о том, что он внутри каждого из нас.

Любовь заставляет нас совершать те поступки, которые неподвластны логике, разуму, а иногда и человеческим силам /смотрит на САРУ/ Расстояния в десятки тысяч километров не страшны влюбленному человеку, если его цель - взглянуть в любимые глаза /переводит взгляд на Нийю/
Любовь — это вечное счастье. И кто-то может подумал, что это просто преувеличение, но счастье оно ведь не насморк, оно не проходит /улыбается доктору Тырсе/

Если оно дается человеку, то на всю жизнь. Влюбленный человек он как в бронежилете /с нежностью смотрит на Тони/ Ему не страшны самые резкие перемены климата, как погодного так и жизненного. Человек чист душой и светел сердцем, когда он любим /улыбается Бальзаминову/ Каждый рассвет приносит радость, а каждый закат уносит боль событий уходящего дня /вызывает в памяти образ Хачикяна/

У любви нет прошедшего времени /выразительного смотрит на Дэвида/. У любви нет границ, так же как нет границ греха и святости, красоты и уродства. Любовь — это даже не часть речи, это неопределенное чувство, тайну которого не смогли разгадать великие философы мира, и не разгадают и следующие, и экстрасенсы не увидят ауру влюбленного сердца, и маги не разомкнут влюбленные сердца, навеки скованные этим светлым чувством /посылает воздушный поцелуй королеве Клементианне и Брагину, барону Мюнхгаузену и помолодевшей тете Глаше, Нине и Споку/

Мы все смотрели мелодрамы. Там в конце как правило трогательный момент, люди признаются друг другу в чувствах, глаза у них блестят, как звезды в ночном небе, звучит красивая мелодия... А в жизни? Нет того роскошного фона, как в кино, и музыка эта не звучит... Но глаза у влюбленных светятся также, потому что у них эта музыка в голове. /Звучит музыка любви. Для каждого своя/

Я желаю всем-всем, любви, счастья и процветания!

Вот тут мои визитки.



Звоните, пишите. Не пропадайте. Я как-то к вам всем привыкла.

с лукавой улыбкой
Помню, помню! Как же! Мне еще никогда не предлагали остаться друзьями задолго до того, как я испорчу более тесные отношения.

И снился чудный сон Володе.
Что, наконец, пришел на бал;
И праздник был, и карнавал,
И он участвовал в нем вроде;
И видел мысленно гостей,
Переживал лихой природе
Полёта мысли и страстей.
Сочувствовал. И ждал развязки;
И вот уже, как в дивной сказке
Сложились пазлы, наконец.
Пришел творению венец.

Была зима. Шел снег пушистый;
Дубровский вспоминал те дни,
Героев статных. А они
В кругу своих хитросплетений
Кружились все вокруг него,
Не замечая ничего,
Блистательно играя в теме.

Он видел их. Вот Шарль Боннэ
В сырой пещере, как Моне
Из камня высекал картину,
И среди звезд искал лишь нить,
Хотел он что-то изменить,
Покой найти и вдохновенье,
И сладострастное виденье.
Реми, красавчик. Несмотря
На то, что мышь. Порой не зря
Он поражал умом, рассудком,
Он был и трепетным, и чутким,
Завоевав любовь и дружбу.
Обед варил, и нес он службу.
И легок был он, и раним,
За что судьбою был храним.

Мюнхгаузен – барон известный,
И ироничный, и прелестный;
Когда играл, смеялся, пил,
Он бесподобен был и мил.
Но выбрал в качестве сапфира
Он миссис тётушку Глафиру,
С успехом ставшею мадам…
Чем удивил не только дам,
Но и мужчин. Настолько страстно
Переживавших сей момент,
Что даже некий инцидент
Возник на почве не напрасно.
Но вышел из него прекрасно,
Не нанеся себе урон;
Так ведь недаром он барон.
А тётя Глаша неспроста
Мадам Мюнхгаузен проснулась,
Ирония и простота
И дальше с ней не разминулась.
Хотя, когда играла чаще,
Она была совсем блестяща.
А в эпилоге, где пора,
Всем показала, что мудра.

Величество Клементианна.
Божественна, строга, точна.
Героя своего романа
Приехала искать она.
Нашла? Ну как сказать, вопрос?
Еще, наверно, не дорос
Никто нутром до королевы.
И стать с ней справа или слева
Настолько сложно, что порой
Отпор давала, ой-ой-ой.
Но всё ж, величество блюдя,
Любить позволила себя.
Вокруг неё довольно прочно
Всё доктор Брагин танцевал,
Который целый карнавал
Мечтал о ней и днем и ночью.
Помимо этого местами
Фату с венками примерял,
В палатке ползал. Вечерами
Косулям роды принимал,
И обезьян усыновлял.

Но доктор был не только он.
На карнавале их вагон
Приехало врачей прелестных,
Нам всем, конечно же, известных.
А доктор Тырса среди них
Работал явно за двоих.
Две ставки отпахал. Не сник,
Хотя и был он отпускник.
И вопреки, почти на бис
Еще в любви он взял свой приз.
Другой наш Док – чудесный парень,
Как принялся он здесь кошмарить,
Что было боязно порой.
Но что поделать, он такой.
С мальчишками кутил, игрался,
В итоге перецеловался.

Еще была на руку скора
Харизматичная сеньора.
Она сразила наповал
Картинкой. Именем нелепым.
И дальше целый карнавал
Вела игру великолепно.
Сверкала люстрой, дула паром,
Конечно, имя её САРА.

Он «строил» гордых падаванов,
Мешая спать им на диванах.
Такая нынче  в мире мода.
Принц и джедай. Магистр Йода.
Хоть и джедай, но чебурашкой
Он был, конечно же, милашкой.

Сэр Макс, чуть грустный и несчастный,
Своими мыслями подвластный,
Держался он что было сил,
Но не плевался, а шутил.
А бесподобный Эддисон
Который, несмотря на сон,
В ночи игриво кувыркался,
И с сэром Максом забавлялся.

Уместно вспомнить женский ряд,
Перечисляя всех подряд:
Красотка Нонна, тарахтя,
С ума сводила всех шутя.
Сивилла Трелони за скидки
Успела получить улыбки.
Эльвира в небесах парила,
И запах фрезий всем дарила.
Здесь был и флирт, и стиль, и фарс,
Такой предстала Анна Барнс.
Умом блеснула не разок
Портниха Лаптева Лизок.
Все были просто без ума
Когда явилась Ханума.
Но, право, жалко, что она
Была не часто здесь видна.

Малышка Бекки, убежав,
Вернулась в письмах королеве.
Затем, немного подождав,
Примчалась вновь на карнавал;
И не смогла забыть, в натуре,
Того, чьё имя было Урри.
А Урри, знатный молодец,
Властитель женственных сердец,
Одновременно без простоя
Он флиртовал то с той, то с тою.
За это грозно получал он.
Хоть это и не огорчало.

Он появился тихо, странно,
Простой, изысканный, жеманный.
Ни фальши нет, ни строчки мимо,
Такой чудесный Бальзаминов.
А простоту его души
Смогла понять лишь только Нийя,
Которую в ночной тиши
Он обвиняет в тирании.
Но ждет лишь только одного
Она Мишутку своего.
Их счастье стало на двоих.
Порадуемся мы за них.

Когда покрышки принеся,
На карнавал Рубэн стучался,
Возможно, кто-то сомневался,
Что он продержится. Хотя…
И, право, дядя Хачикян
Стал самым лучшим из армян!
И принцем он, и Феем был,
И даже Фею полюбил.
А Фея, палочкой играя,
Так вдохновенно, без проблем
Небесные ворота рая
Открыла и закрыла всем.
С какой небрежностью она
В ранг принцев всех, то возводила,
То опускала так же мило.
С улыбкой, просто, без бахвал.
Она достойна лишь похвал.

Марго и Вульф нашли друг друга,
Как ветер странствия и вьюга.
Сердечный страстный их порыв
Придал пикантность сей игры.

А Филумена Марртурано
Когда блистала в неглиже
Очаровала всех уже
Мужчин, особенно игривых
У заливных лугов красивых.
Один был очарован так,
Что «нервно кашлянул в кулак».
Ведь это был железный Тони,
В простонародье Тони Старк,
Прозрачен он, как на ладони,
Но совершенно не дурак.
Умеет выпить, воевать,
Да и костюмом флиртовать.
Но всё же он не зря трудился,
Ведь своего в конце добился.

Особняком стоит без грима
Красавица, девчонка Нина.
Влюбленная в простых парней, -
Не шлялись чтоб они по барам,
Стихи любили. И по парам
Сидели ночи напролет.
Такой вот бережный подход.
Еще и ослика искала,
И за собой его таскала.
Вот образ Мачехи строптивой,
Бесстрастной, пламенной, игривой,
Он зазвучал из костюмерной,
И в первых днях игры примерной
Гудел её призывный бас,
Привычно будоража нас.
Но ближе к середине сник;
А автор к ней ведь так привык.

Всем было просто невдомёк,
Как появился мистер Спок.
Когда стихи владели им
Он был совсем неотразим.
Не редко представлял нам соло
Любезный рыцарь наш, Хан Соло.
Не вспомнить будет не красиво
Здесь Фрэнка Фармера с Верзилой,
Которые в бессмертный ряд
Внесли и свой посильный вклад.
И все оставшиеся маски
В игру свои вносили краски.
Их нежно в памяти храним,
Спасибо здесь мы скажем им.

А что ж Дубровский, бренный странник?
Не удалось сложить ему
Ту карнавальную канву,
В которой он хотел вращаться,
И в персонажей превращаться.
Возможно, Маши не хватало
Тропинкиной, или другой…
Но цели не было такой
Чтоб непременно встретить пару,
А просто выйти на два дня,
И прогуляться по бульвару,
Степенно, с выправкой петровской
Сказать:  - Не бойтесь вы меня,
Спокойно, Маша, я Дубровский.

***
Владимир в кресле повернулся.
Каким-то мыслям улыбнулся.
Он спит, спокойствием храним.
И Пушкин спит навеки с ним.

И снился чудный сон Володе.
Что, наконец, пришел на бал;
И праздник был, и карнавал,
И он участвовал в нем вроде;
И видел мысленно гостей,
Переживал лихой природе
Полёта мысли и страстей.
Сочувствовал. И ждал развязки;
И вот уже, как в дивной сказке
Сложились пазлы, наконец.
Пришел творению венец.

Была зима. Шел снег пушистый;
Дубровский вспоминал те дни,
Героев статных. А они
В кругу своих хитросплетений
Кружились все вокруг него,
Не замечая ничего,
Блистательно играя в теме.

Он видел их. Вот Шарль Боннэ
В сырой пещере, как Моне
Из камня высекал картину,
И среди звезд искал лишь нить,
Хотел он что-то изменить,
Покой найти и вдохновенье,
И сладострастное виденье.
Реми, красавчик. Несмотря
На то, что мышь. Порой не зря
Он поражал умом, рассудком,
Он был и трепетным, и чутким,
Завоевав любовь и дружбу.
Обед варил, и нес он службу.
И легок был он, и раним,
За что судьбою был храним.

Мюнхгаузен – барон известный,
И ироничный, и прелестный;
Когда играл, смеялся, пил,
Он бесподобен был и мил.
Но выбрал в качестве сапфира
Он миссис тётушку Глафиру,
С успехом ставшею мадам…
Чем удивил не только дам,
Но и мужчин. Настолько страстно
Переживавших сей момент,
Что даже некий инцидент
Возник на почве не напрасно.
Но вышел из него прекрасно,
Не нанеся себе урон;
Так ведь недаром он барон.
А тётя Глаша неспроста
Мадам Мюнхгаузен проснулась,
Ирония и простота
И дальше с ней не разминулась.
Хотя, когда играла чаще,
Она была совсем блестяща.
А в эпилоге, где пора,
Всем показала, что мудра.

Величество Клементианна.
Божественна, строга, точна.
Героя своего романа
Приехала искать она.
Нашла? Ну как сказать, вопрос?
Еще, наверно, не дорос
Никто нутром до королевы.
И стать с ней справа или слева
Настолько сложно, что порой
Отпор давала, ой-ой-ой.
Но всё ж, величество блюдя,
Любить позволила себя.
Вокруг неё довольно прочно
Всё доктор Брагин танцевал,
Который целый карнавал
Мечтал о ней и днем и ночью.
Помимо этого местами
Фату с венками примерял,
В палатке ползал. Вечерами
Косулям роды принимал,
И обезьян усыновлял.

Но доктор был не только он.
На карнавале их вагон
Приехало врачей прелестных,
Нам всем, конечно же, известных.
А доктор Тырса среди них
Работал явно за двоих.
Две ставки отпахал. Не сник,
Хотя и был он отпускник.
И вопреки, почти на бис
Еще в любви он взял свой приз.
Другой наш Док – чудесный парень,
Как принялся он здесь кошмарить,
Что было боязно порой.
Но что поделать, он такой.
С мальчишками кутил, игрался,
В итоге перецеловался.

Еще была на руку скора
Харизматичная сеньора.
Она сразила наповал
Картинкой. Именем нелепым.
И дальше целый карнавал
Вела игру великолепно.
Сверкала люстрой, дула паром,
Конечно, имя её САРА.

Он «строил» гордых падаванов,
Мешая спать им на диванах.
Такая нынче  в мире мода.
Принц и джедай. Магистр Йода.
Хоть и джедай, но чебурашкой
Он был, конечно же, милашкой.

Сэр Макс, чуть грустный и несчастный,
Своими мыслями подвластный,
Держался он что было сил,
Но не плевался, а шутил.
А бесподобный Эддисон
Который, несмотря на сон,
В ночи игриво кувыркался,
И с сэром Максом забавлялся.

Уместно вспомнить женский ряд,
Перечисляя всех подряд:
Красотка Нонна, тарахтя,
С ума сводила всех шутя.
Сивилла Трелони за скидки
Успела получить улыбки.
Эльвира в небесах парила,
И запах фрезий всем дарила.
Здесь был и флирт, и стиль, и фарс,
Такой предстала Анна Барнс.
Умом блеснула не разок
Портниха Лаптева Лизок.
Все были просто без ума
Когда явилась Ханума.
Но, право, жалко, что она
Была не часто здесь видна.

Малышка Бекки, убежав,
Вернулась в письмах королеве.
Затем, немного подождав,
Примчалась вновь на карнавал;
И не смогла забыть, в натуре,
Того, чьё имя было Урри.
А Урри, знатный молодец,
Властитель женственных сердец,
Одновременно без простоя
Он флиртовал то с той, то с тою.
За это грозно получал он.
Хоть это и не огорчало.

Он появился тихо, странно,
Простой, изысканный, жеманный.
Ни фальши нет, ни строчки мимо,
Такой чудесный Бальзаминов.
А простоту его души
Смогла понять лишь только Нийя,
Которую в ночной тиши
Он обвиняет в тирании.
Но ждет лишь только одного
Она Мишутку своего.
Их счастье стало на двоих.
Порадуемся мы за них.

Когда покрышки принеся,
На карнавал Рубэн стучался,
Возможно, кто-то сомневался,
Что он продержится. Хотя…
И, право, дядя Хачикян
Стал самым лучшим из армян!
И принцем он, и Феем был,
И даже Фею полюбил.
А Фея, палочкой играя,
Так вдохновенно, без проблем
Небесные ворота рая
Открыла и закрыла всем.
С какой небрежностью она
В ранг принцев всех, то возводила,
То опускала так же мило.
С улыбкой, просто, без бахвал.
Она достойна лишь похвал.

Марго и Вульф нашли друг друга,
Как ветер странствия и вьюга.
Сердечный страстный их порыв
Придал пикантность сей игры.

А Филумена Марртурано
Когда блистала в неглиже
Очаровала всех уже
Мужчин, особенно игривых
У заливных лугов красивых.
Один был очарован так,
Что «нервно кашлянул в кулак».
Ведь это был железный Тони,
В простонародье Тони Старк,
Прозрачен он, как на ладони,
Но совершенно не дурак.
Умеет выпить, воевать,
Да и костюмом флиртовать.
Но всё же он не зря трудился,
Ведь своего в конце добился.

Особняком стоит без грима
Красавица, девчонка Нина.
Влюбленная в простых парней, -
Не шлялись чтоб они по барам,
Стихи любили. И по парам
Сидели ночи напролет.
Такой вот бережный подход.
Еще и ослика искала,
И за собой его таскала.
Вот образ Мачехи строптивой,
Бесстрастной, пламенной, игривой,
Он зазвучал из костюмерной,
И в первых днях игры примерной
Гудел её призывный бас,
Привычно будоража нас.
Но ближе к середине сник;
А автор к ней ведь так привык.

Всем было просто невдомёк,
Как появился мистер Спок.
Когда стихи владели им
Он был совсем неотразим.
Не редко представлял нам соло
Любезный рыцарь наш, Хан Соло.
Не вспомнить будет не красиво
Здесь Фрэнка Фармера с Верзилой,
Которые в бессмертный ряд
Внесли и свой посильный вклад.
И все оставшиеся маски
В игру свои вносили краски.
Их нежно в памяти храним,
Спасибо здесь мы скажем им.

А что ж Дубровский, бренный странник?
Не удалось сложить ему
Ту карнавальную канву,
В которой он хотел вращаться,
И в персонажей превращаться.
Возможно, Маши не хватало
Тропинкиной, или другой…
Но цели не было такой
Чтоб непременно встретить пару,
А просто выйти на два дня,
И прогуляться по бульвару,
Степенно, с выправкой петровской
Сказать:  - Не бойтесь вы меня,
Спокойно, Маша, я Дубровский.

***
Владимир в кресле повернулся.
Каким-то мыслям улыбнулся.
Он спит, спокойствием храним.
И Пушкин спит навеки с ним.

С готовностью погремел костями.
Вот я всегда чувствовал, что что-то не так с профориентацией у меня было.

/с отеческой нежностью следит, как бы кто не увел обидел его самых верных падаванов. /
Э-э, палеххче! /подвинул своих падаванов подальше за алтарь/

С Вами, дорогой, хоть чучелком, хоть тушкой. Могу голограммой. У меня еще бездна талантов. ))

задорно кивнул Нине
Да не за что! Всегда можешь на меня положиться. Да хоть прям сейчас бери и ложись!