Перейти к содержимому


Красавицы. Портреты. Судьбы.


  • Авторизуйтесь для ответа в теме
Сообщений в теме: 125

#254725 Irina

Irina

    Немаргарита

  • Пользователи
  • PipPipPip
  • 28 632 сообщений

Отправлено 25 августа 2017 - 10:53

Я тут как-то перечитывала эту тему и сделала по ней путеводитель, можно перенести в заглавный пост под спойлер. А то я сама частенько забываю, о ком тут уже рассказывали)

Скрытый текст

El Pueblo Unido, Jamas Sera Vencido

#101 SIMONA

SIMONA

    лайфхакер

  • Пользователи
  • PipPipPip
  • 6 406 сообщений

Отправлено 13 ноября 2013 - 23:16

«Алиса в стране чудес», наверное одно из самых известных произведений в мире.
Между тем, у главной героини повести был вполне реальный прототип, Алиса Лидделл,
рассказывая сказки которой, Льюис Кэрролл и написал свое самое знаменитое произведение.
Изображение
Изображение

1. Настоящая Алиса из страны чудес, фотография Льюиса Кэрролла, Англия, 1862 г.

Изображение

2. Настоящая Алиса из страны чудес, фотография Льюиса Кэрролла, Англия, 1862 г.

Алиса Лидделл прожила долгую и счастливую жизнь.
В возрасте 28 лет она вышла замуж за Реджинальда Харгривса, профессионального игрока в крикет за Гемпшир, родила трех сыновей.
К сожалению оба старших Алан Ниветон Харгривс и Леопольд Реджинальд «Рекс» Харгривс погибли в Первой мировой войне.
Умерла Алиса в своем доме в Вестерхаме в возрасте 82 лет в 1934 году.

Изображение
3. Алиса Лидделл, Льюис Кэрролл, 25 июня 1870 года

Изначально сказка называлась «Приключения Алисы под Землёй», а ее рукописный экземпляр,
подаренный Алисе Льюисом Кэрроллом был продан ею в за 15,400 фунтов одному из основателей фирмы по производству грампластинок
«Victor Talking Machine Company» Элдриджу Р. Джонсону в 1926 году.

Изображение

4. Взрослая Алиса из Зазеркалья

После смерти Джонсона книга была куплена консорциумом американских библиофилов.
Сегодня рукопись хранится в Британской Библиотеке.

Изображение
5. Алиса Лидделл, фотография неизвестного фотографа.

У души не будет радуги, если в глазах не было слёз. ©

#102 SIMONA

SIMONA

    лайфхакер

  • Пользователи
  • PipPipPip
  • 6 406 сообщений

Отправлено 13 ноября 2013 - 23:20

Алисе было 80 лет, когда, находясь с визитом в США она встретилась с Питером Ллевелином Дэвисом,
тем самым, который вдохновил Дж. М. Барри на его знаменитое произведение «Питер Пен».

Изображение

6. Алиса Лидделл Харгривз Плезенс в пожилом возрасте, 1932 г.

В честь Алисы Лидделл названа малая планета 17670 Liddell.

Изображение

7. Последняя страница оригинальной рукописи Л.Кэрролла «Приключения Алисы под землей»

Еще несколько редких оригинальных фотографий настоящий Алисы из страны чудес.

Изображение
8. Алиса Лидделл (справа) со своими сестрами, фотография Льюиса Кэролла (1859 г.)

Изображение
9. Алиса Лидделл (справа) со своими сестрами. Эдит, Ина и Алиса, фотография Льюиса Кэролла (1860 г.)

Изображение
10. Алиса Лидделл (справа) со своими сестрами и братом, фотография Льюиса Кэролла (Весна 1860 г.)

Изображение
11. Джулия Маргарет Камерон: Фотографические исследования «Помона» (Элис Линделл, молодая женщина)


© 2009-2013 НОВОСТИ В ФОТОГРАФИЯХ

У души не будет радуги, если в глазах не было слёз. ©

#103 lilianna_80

lilianna_80

    Активный пользователь

  • Пользователи
  • PipPipPip
  • 1 716 сообщений

Отправлено 07 декабря 2013 - 05:59

«Жил да был, жил да был, жил да был один король, правил он, как мог страною и людьми...» Звался он, правда, не Луи II, а Карл VII Валуа, но в данном случае это малосущественная подробность.  Карлу присвоено  прозвище Победоносный, ну а как же, ведь во время его правления была закончена Столетняя война, английские войска отправились домой, удержав за собой только порт  Кале и Нормандские острова. Но в истории он остался предателем, тем, кто сдал англичанам  Орлеанскую Деву, «символ и душу свободолюбивой Франции», Жанну д’Арк.
Изображение
В 1493 году, как гласит легенда, Жаном Персоном была нарисована «Колода Девственницы», где в роли дамы пик была изображена Жанна. А почему нет? В конце концов, традиционная пиковая дама, не злодейка, как в наше время, а девушка тоже любившая повоевать – богиня войны Афина Паллада,  дама воительница.
Если немного пофантазировать, то в окружении Карла были и другие карточные дамы. Бубновая дама, королева амазонок, символизирующая мудрость, власть и деньги – один в один портрет его тещи, Иоланты Арагонской, умной и предприимчивой королевы четырех королевств Арагона, Сицилии, Иерусалима и Неаполя, герцогини Анжуйской. Дама треф, Агрина, вся из себя такая секс-бомба, героиня злых пасквилей и фривольных острот, безусловно, королева Изабо, Изабелла Баварская, матушка Карла.
Но наша песня не о подвигах, доблестях и славе, и не об искусстве политики, и даже не о семейных ценностях, а о любви. Поэтому героиней нынешнего рассказа будет дама червей (идея не моя), прекрасная Агнес (Аньес)  Сорель, La Belle Agnes, La Dame De Beaute.
Изображение
Хотя не упомянуть о других дамах из колоды никак не получится.
Агнес родилась во Фроманто в Берри в 1422 году, хотя существует версия, что красавица была много старше, и родилась аж  в 1409 году. Ее отец,  Жан де Соро, был приближенным графа де Клермона, мать, Катрин де Менелье, унаследовала поместье Верней, которое было весьма обширным, но, увы, приносило мало дохода. Примерно в возрасте 15-16 лет Агнес была представлена Изабелле Лотарингской, супруге Рене Анжуйского Доброго, второго сына Иоланты Арагонской. Девушка произвела приятное впечатление и получила титул фрейлины. В свите своей невестки и  заметила Агнес королева Иоланта, теща Карла VII.
Надо сказать, что Иоланта старалась держать все под контролем, для чего организовала первый в истории «летучий отряд любви», то есть в ее распоряжении было некоторое, количество преданных ей молодых, красивых и умных девушек, которых она определяла в любовницы разного рода знатным вельможам. Таким образом, королева получала необходимую информацию, а девушки удачно выходили замуж и устраивали свою судьбу. Дамы оказались великолепными шпионками, и в этом славном деле переплюнули даже монахов-францисканцев, тоже работавших на Иоланту.  Знатные вельможи знатными вельможами, но за зятем тоже надо было присматривать! А то появится очередной фаворит, вроде Жоржа де Ла Тремуйля, и   мучайся потом!
Сначала, скорее всего, она пыталась влиять на Карла через свою дочь. Но Мария Анжуйская, набожная и не очень умная, с «лицом, которое даже на англичан нагнало бы страху» по словам Шастелье. не подходила для этого, она  не пользовалась расположением супруга, хотя и родила от него 14 детей.  
Здесь, думаю, стоит сделать небольшое отступление и немного рассказать о Карле VII.
Обычно, об этом короле, по крайней мере, в школьном учебнике, пишут мало и плохо. Основные обвинения это сожжение Жанны д’Арк, развратное поведение и, скажем так, нецелевое использование государственной казны. Безусловно, все это имело место быть, но Карл был все же не самым худшим образцом монарха. А уж если вспомнить, как все начиналось, то можно взять и ужаснуться.
Карл VII родился в 1402 году в королевской семье Валуа. Его матерью была Изабелла Баварская, отцом Карл VI Безумный.
Изображение
Изображение
Причем безумный не фигура речи, а медицинский диагноз.
Болезнь поражала  Карла VI с 1392 года, приступы помутнения рассудка чередовались с периодами ясного сознания. Возможно, король сумел бы преодолеть свой недуг,  но  королева Изабелла 28 января 1393 года устроила бал-маскарад по поводу свадьбы Катерины де Фастоврен, своей фрейлины. Бал проходил  в особняке Бланки, вдовы Филиппа VI Длинного. Король и несколько его приближенных явились масках и костюмах дикарей, -  надетых прямо на тело льняных мешках, обмазанных воском и обклеенных пенькой, изображавшей шерсть. Всех, кроме КарлаVI, сковали цепями. Людовик Орлеанский, был заинтригован, и, пытаясь узнать ряженных,  поднёс факел к одному из них. Костюм вспыхнул, начался пожар, гости в панике бросились бежать. Бастард де Фуа успел крикнуть «Спасайте короля!» Но его призыву последовала только герцогиня Беррийская, которая, по легенде,  закутала монарха своими юбками и так потушила на нем пламя. Остальные «дикари» получили сильные ожоги и погибли.
Изображение
При виде горящих заживо своих друзей, рассудок молодого человека помутился необратимо. Сохранилась циничная фраза Изабеллы: «Король сильно стесняет меня, когда он безумен, и еще больше, когда он таким не является..» Но и Карл VI безумный или нет, не выносит даже вида своей жены. А ведь в черноволосую баварскую красавицу он когда-то влюбился с первого взгляда! Сейчас же он живет во дворце Сен-Поль и при нем, с полного согласия Изабо, находится молодая женщина, Одетта де Шандивьер, «маленькая королева», которая стала одновременно и его сиделкой, и нежной любовницей. А Изабелла обитает во дворце Барбетт, и каждый день принимает там своего деверя, Луи герцога Орлеанского, с которым она  не стесняется даже на людях показываться, возмущая все окрестное население.  
Наверное, неудивительно, что в 1420, после того, как умрут старшие братья Карла VII, и он станет называться дофином, возникнет вопрос о незаконности его рождения, и невозможности получения им короны Франции. А несчастный безумец, назначит своим наследником Генриха V  Ланкастера,  подписав договор в Труа. Но это потом, а на момент рождения, маленький Карл четвертый сын, с почти нулевыми перспективами на трон, никому не нужен, даже собственной матери. Вообще, неизвестно как сложилась бы его дальнейшая судьба, если бы подростком он не  попал в сферу интересов Иоланты Арагонской, которая пользовалась огромным уважением среди современников: в частности ее внук, Людовик XI, не последний из королей Франции, называл ее женщиной с мужским сердцем, или одной из женщин, сделавших Францию! Так или иначе, но Иоланта договорилась с Изабеллой Баварской, которую, кстати, терпеть не могла, насчет помолвки Карла со своей дочерью Марией. Помолвка состоялась в 1413 году.
Жорж Шателлен, бургундский хронист, описывает Францию начала XV века: "Все идет кувырком, полная неразбериха, раны, наносимые англичанами, и разгром, учиняемый разбойниками!"
И действительно, в 1413 году возобновились военные действия. Генрих V Ланкастер решил не ограничиваться пиратскими рейдами в стиле Черного Принца, а начал оккупацию завоеванной части Франции. В 1415 году французские войска потерпели страшное поражение при Азенкуре. К прелестям интервенции  добавилась ожесточенная внутренняя распря между бургиньонами, сторонниками герцога Жана Бургундского и арманьяками, сначала сторонниками герцога Орлеанского, брата Карла VI, а потом и  дофина. Весной 1418 года, когда бургиньоны овладели Парижем, резня продолжалась три недели. Граф Арманьяк, глава партии,  был убит, многие его люди тоже. Город буквально завалили трупами. Карлу чудом удалось спастись, его вывез парижский прево.
Естественно, что Карл бежал к Иоланте Арагонской, где получил защиту.
Изображение
В довершение всего в 1419 году, из-за предательства, в Монтро на Ионнском мосту был убит Жан Бесстрашный, после чего Бургундский дом стал союзником англичан против партии арманьяков во главе с Карлом. Изабелла Баварская не осталась в стороне от происходящего и заключила договор против собственного сына с Филиппом Добрым, наследником герцогов Бургундских.
Карл  обосновался в Бурже, затем короновался в Пуатье. В 1422 году состоялась свадьба, Мария Анжуйская официально стала его женой и «буржской королевой».
Изображение
Карл унаследовал земли своего дяди, герцога Жана Беррийского, и поселился в своей любимой резиденции, замке Мен-сюр-Йевр. В этом же, 1422 году, умер Карл VI. Казалось бы, корона свободна, бери и царствуй, но Франция уже была разделена на три части: английскую, бургундскую и буржскую. Надо было что-то делать!
В отличие от Филиппа Доброго и регента при малолетнем Генрихе VI герцога Бодфорда, наш Карлуша был парнем добродушным  и малоинициативным. Он боялся всякого рода неудобств, а  необходимость идти в военный поход приводила его в отчаяние. Его сторонники продолжали борьбу, хотя часто терпели поражения,  как, например, при Креване. Тем не менее,  какое-то равновесие все же сохранялось, и военные стычки носили больше локальный характер. В принципе, Карла все устраивало, но в 1427 году регент решил, что надо доводить дело до конца и присоединить к ланкастерской части Франции еще и южные земли. Для этого следовало покорить Орлеан, и летом  1428 года в Кале высадился граф Солсбери с войсками и двинулся к городу. К времени осады Орлеана относится «эпический» бой при Рувре, более известный, как «битва селедок».
Но тут Карлу снова повезло: появилась Жанна, одна из наиболее таинственных личностей в истории Франции, которая вызывает споры до сих пор. Причем пишут много и разно, в Орлеане находится более 7000 исторических трудов об Орлеанской Деве. Среди версий встречается следующая: операция «Пастушка» была организована и профинансирована королевой Иолантой. Организация – вопрос спорный, но то, что и войска Карла, и армия Жанны содержались за счет средств Иоланты Арагонской, считается практически доказанным. В этот период времени, надо сказать, королеву Иоланту очень нервировало поведение зятя, она мечтала о другом.
Миссия оказалась выполнима, Жанна сняла осаду с Орлеана, затем коннетабль Артур де Ришмон разбил англичан, которыми командовал знаменитый Тальбот, в сражении при Пате. В результате 16 июля Карл вступил в Реймс, а на другой день был коронован по обычаю, установленному еще Пипином Коротким, первым Каролингом.  И, «как почетный святой, почетный великомученик, почетный папа римский нашего, то есть ихнего, королевства» (с) приступил к выполнению обязанностей.
Королем он оказался довольно толковым, больше старался заниматься устройства страны, а не корчил из себя полководца.  Сразу после коронации Карл VII приступил к восстановлению королевства: примирил арманьяков с бургундцами, подписав мир в Аррасе в 1435 году,  сумел  избавится  от банд мародеров, отправив их сражаться в Швейцарию и Германию. Но главное, Орлеанским ордонансом 1439 года он заложил основы армии нового образца и создал отряды вольных стрелков. К 1443 году большая часть Франции была освобождена от англичан, хотя порядок на подконтрольных территориях приходилось наводить долго и старательно.
«Его военные реформы были не сразу поняты и одобрены современниками, ибо расквартирование армии и назначение военачальников королем далеко не отвечало средневековому духу. Реформы вызвали мятежи крупных феодалов: это была Прагерия 1440 года. Карл VII провел также судебную реформу (великие ордонансы, подписанные в Монтис-ле-Тур в 1436 году). Прагматической санкцией, принятой в Бурже в 1438 году, Карл точно определил отношения между церковью Франции и папством, ограничив его власть, ибо отныне епископов и настоятелей монастырей назначал сам суверен»

#104 lilianna_80

lilianna_80

    Активный пользователь

  • Пользователи
  • PipPipPip
  • 1 716 сообщений

Отправлено 07 декабря 2013 - 06:17

Примерно так вот обстояло дело в 1443 году, когда взор Иоланты остановился на девице Сорель. К тому времени прекрасная Агнес как раз прошла «свои университеты» в свите Изабеллы Лотарингской. Девушка  научилась отличным манерам, играла  на лютне и на арфе, умела поддерживать разговор, обладала великолепным вкусом и развитым воображением. Кроме этого, Агнес умела одеваться так, что дамы даже королевских кровей, не говоря уже о герцогских и тех, которые пожиже, рядом с ней казались темной деревенской темнотищей. В довершение к этому она отлично пользовалась косметикой. Надо сказать, что далеко не все дамы тогдашнего света освоили это искусство. Они намазывали на себя столько краски, что церковники обижались, мол,  из-за великосветских модниц даже нечем стало фрески в церквях рисовать! Что касается Агнес, то она, по слухам,  даже давала уроки моды и стиля своим покровительницам. Короче говоря, на момент, когда Иоланта Арагонская представили ее своему зятю, Карлу VII, это была, по словам Жана Шартье «совершенная красавица с ангельскими чертами лица».
Изображение
В то время в обществе существовал  культ прекрасной «дамы,  не знающие снисхождения», La Belle Dame sans Merci.
Хочу сказать, что тогдашняя La Belle Dame sans Merci это не то, о чем писал  Джон Китс, не потусторонняя  красавица, ворующая души доверчивых рыцарей.
Изображение
Выражаясь современным языком, это была стерва.А средневековая поэма «Роман о розе» давала достаточно четкие установки касательно внешности этой дамы. Итак: глаза голубые или зеленые, волосы золотистые, длиной до бедер, прямые или слегка волнистые; кожа белоснежная, на лице легкий персиковый румянец; носик маленький, прямой; рот маленький, с пухлыми детскими губами; очень тонкая талия; небольшая, но высокая грудь. Выражение лица одновременно невинное и порочное, глаза скромно опущены вниз; руки скрещены на груди; походка плавная, изящная. Допустим, то, что касается манер и походки, можно было достичь  упорными тренировками. Но что делать с внешностью…. Ну вот как, скажите на юге Франции достичь белоснежности лица? Да еще и с нежным румянцем! Ужас, одним словом. Посмотрите по сторонам, много ли окружающих девушек обладают всеми вышеперечисленными прелестями? Именно!   А ведь дело было давно, в те далекие времена о пластической хирургии не задумывались даже самые светлые умы человечества! Агнес же имела именно такую внешность. Неудивительно, что Карл при виде этой прекраснейшей дамы совершенно потерял голову. Употребляя слово «прекраснейшая» я только повторяю мнение современников, вот, к примеру, то, что говорили тогдашние мужчины.
«Это была самая молодая и самая прекрасная среди всех женщин мира» Жан Шартье.
«Да, безусловно, это была одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо видел» вторит ему Оливье де Ла Марш.
«Она, по правде говоря, была самой красивой среди современных ей молодых женщин» -
это уже автор Мартинийской летописи.
«Это была самая обаятельная женщина королевства» уточняет Жак Леклерк.
«Агнес, прекрасная простушка — вот прозвище прекрасное ее,
Ну а Краса Красот — нет имени прекрасней» слова поэта Биафа.
И заключительную точку ставит папа ПийII: «У нее было самое красивое лицо, какое только можно себе представить».
Изображение
И,  судя по портрету, все эти слова сложно воспринимать, как просто комплимент. Агнес стала первой в истории Франции официальной королевской фавориткой. Безусловно, и ранее короли не чурались любовных утех на стороне, но это ж совсем другое дело! Фаворитка – это больше, чем любовница. Вассалы короля обязаны были оказывать ей королевские почести, она принимала живое участие в жизни двора, имела право самостоятельно обращаться к королевскому казначею для покрытия своих расходов и удовлетворения капризов моды, а все три дочери, рожденные ею от короля, получили родовое имя Валуа. Сама же Агнес получила в подарок королевский замок Beauté-sur-Marne и титул La Dame De Beaute (здесь игра слов Beaute – красота, название замка – Красота на Марне). Вслед за этим последовали новые подарки, например, владение Вернон в Нормандии.
Кстати о моде! В те времена понятия «мода», как таковой, не существовало, в одежде, особенно женской были сильны традиции. Агнес ввела в повседневный обиход вместо широких, закрытых платьев новый фасон, который считается элегантным до сих пор. Это узкий, обтягивающий лиф и широкая, пышная, струящаяся юбка. Кроме того, она ввела в моду декольте, до этого приличной одеждой женщин считалась закрытая. По крайней мере, во Франции.  Надо признать, наряды Агнес поражали воображение, она была, наверное, самой выгодной клиенткой крупного негоцианта и королевского казначея Жака Кера, который поставлял ей меха, шелковые и златотканые материалы. Красавица носила самый длинный шлейф во дворце, длиной шесть  метров, хотя сама королева Мария Анжуйская довольствовалась «лишь» пятью. Говорят, что в те далекие времена, чем знатнее женщина, чем выше она стоит в социальной иерархии, тем длиннее ей полагался шлейф. Кроме того, Агнес взялась украшать себя бриллиантами, хотя, опять-таки, по протоколу, это был камень а) мужской; б) королевский. Но кто будет смотреть на всякие там протоколы, если таково  желание красавицы? Карл буквально осыпал свою даму сердца драгоценностями. Известно, что, когда после смерти фаворитки, ее украшения  были проданы, вырученная за них сумма составила 20600 экю. Но самый знаменитый наряд Агнес вот он на картинке.
Изображение
Причем это  не вульгарное обнажение груди, а тщательно продуманное декольте! Когда она появилась в таком виде, то, разумеется, произвела фурор. Кавалеры были в экстазе, дамы скрипели зубами. Впрочем, молоденьким красавицам подобная мода пришлась по душе, они охотно и радостно следовали ей, чем вызвали вполне обоснованное неудовольствие представителей церкви и дам постарше. Королева так же была не в восторге, но ей хватило мудрости не устраивать сцен, более того, она завела приятельские отношения с фавориткой,  пользовалась ее советами при выборе нарядов, частенько их видели мирно беседующих или прогуливающихся по парку. Карла, который не любил проблем, это радовало.  В течение нескольких лет король не мог и часа прожить без «своей прекрасной подруги» по словам папы Пия II. Что б еще больше поразить воображение возлюбленной, Карл устраивал  рыцарские турниры. Например, в 1446 году объединился с Рене Анжуйским и организовал турнир под романтическим названием «Империя пасти дракона».  Для этого в Разийи нашли небольшую долину, где устроили преграду. Через эту преграду могла пройти только одна дама в сопровождении своего рыцаря. Но, едва они проходили это препятствие, появлялся грозный враг, с которым рыцарю предстояло сразиться. Подобная забава продолжалась более полугода, а в это время в замке Шинон королева Мария в полном уединении ждала очередного ребенка. Не думаю, что король хоть  раз вспомнил о ней.
Но суть в том, что подобные траты и впрямь были разорительны, ведь вслед за королем во все тяжкие пустились и придворные. Архиепископ Жан Жуневель дез Юрсен много раз выказывал неудовольствие, он говорил о том, что стремление переплюнуть друг друга простительно мещанкам, но никак, ни дамам благородного происхождения. Все эти замысловатые прически, шлейфы непомерной длины, смелые декольте  напоминали благочестивому церковнику выставленных для продажи ослиц, а не приличных женщин. Он надеялся, что намеренная грубость хоть немного остудит пыл модниц, но, разумеется, не преуспел. А Франция нищала. Разумеется, траты на придворную моду и роскошь  были лишь малой частью тех налогов и поборов, которыми облагались крестьяне и городские гильдии, но народ видел именно в Агнес причину всех несчастий. Достаточно было того, что из-за нее Карл потерял всякий стыд и забыл о законной супруге. И это несмотря на то, что красавица раздавала многочисленные милостыни, много денег жертвовала церквям. И вообще, не может королевская фаворитка быть не в чем  невиновной! Поэтому, в 1448 году, во время ее визита в Париж, народ встретил красавицу, мягко говоря, неприветливо. Агнес была опечалена, она искренне не понимала, за что ее так не любят.
Высшей точкой возвышения Агнес было ее царствование в замке Лош, еще одной королевской резиденции.
Изображение
Появление красавицы в Лоше вызвало сильнейшее неудовольствие дофина, будущего короля Людовика XI, который был оскорблен тем, что король откровенно пренебрегает его матерью, королевой Марией. Людовик высказал отцу свое мнение по данному вопросу, отец «вежливо» ответил, что в советах не нуждается и отправил сына от себя подальше, сказав ему вслед пару напутственных слов. А Агнес продолжала блистать. Она начала играть некоторую роль и при дворе, назначала на высокие должности своих друзей. Так, например, королевский секретарь Этьен Шевалье стал секретарем финансов. Благодаря ему, кстати, художник Жан Фуке изобразил в своем Миленском диптихе Агнес в виде Мадонны. Хотя есть версия, что нарисована была Катерина, жена Этьена Шевалье, но это вряд ли, ведь Мадонна одета в сюрко, подобающем лишь принцессам, более того, на ее плечах горностаевая мантия, на голове жемчужное украшение.  Так что, скорее всего, это, действительно, Агнес.
Изображение
Но прекрасной фаворитке были не чужды и патриотические устремления.  Говорят, что она решила-таки выяснить, за что народ ее не любит, занялась изучением этого вопроса и с удивлением узнала, в какой нищете живут подданные ее короля. Поэтому красавица решила сделать для них что-нибудь хорошее, например, заставить короля отвоевать Нормандию. Надо сказать, что 28 мая 1444 года произошла помолвка Генриха VI Ланкастера и Маргариты Анжуйской, Красной розы Анжу, дочери Рене Анжуйского, племянницы королевы Марии. Свадьбу отпраздновали в Нанси в феврале 1445 года, а в мае Маргарита была коронована. (Королева Маргарита больше известна по войне Роз). Разумеемся, было заключено перемирие. И вот в один прекрасный день Агнес пришла к Карлу и сказала, что так жить больше нельзя и надобно освободить нечастных нормандцев, стенающих под пятой англичан. «Charles s'en va-t-en guerre» - запел Карл и велел выводить в поле свои новенькие кулеврины. Все, безусловно, так и было, если не считать нападения на Фужер арагонским наемником Франсуа де Сюрьеном, состоящим на службе у англичан. Так или иначе, но военные действия возобновились  в июле 1449 года. Карл должен был лично присутствовать в войсках, куда он и прибыл в августе и расположился в Лувье. Узнав о восстании в Руане, он направился к городу и вошел в него 10 ноября 1449 года. По легенде, в январе 1450 года, когда король находился в аббатстве Жюмьеж, к нему приехала Агнес, находившаяся на последних сроках беременности. Она приехала, что б предупредить Карла о заговоре против него, о том, что часть его придворных замышляют против него и хотят сдать короля англичанам. Вскоре, у нее произошли преждевременные роды, и, в феврале 1450 года, не дожив всего пару месяцев до победы под Форминьи, молодая женщина умерла.
Разумеется, столь внезапная смерть молодой женщины не могла не вызвать пересудов, была озвучена версия об отравлении. Изначально главным обвиняемым был дофин Людовик, о ненависти которого к фаворитке не знал только слепой. Подозрения были столько сильны, что, Карл, говорят, даже размышлял о том, что б назначить своим наследником кого-нибудь другого из своих сыновей, но вовремя одумался. Но года через полтора, одна из придворных дам, Жанна де Вандом, должница Жака Кера, обвинила его в том, что именно он отравил Агнес. Через неделю Жака арестовали, и он предстал перед судом, где его обвиняли знатные вельможи, приближенные к королю, кредитором которых он был. Процесс был шит белыми нитками, но, тем не менее, Жака признали виновным, правда не в отравлении, а, выражаясь современным языком, в экономических преступлениях, и бросили в тюрьму, откуда он сумел бежать в Рим, под защиту папы римского.
Агнес Сорель  похоронили с почестями, подобающими только царственным особам, ее погребли в капелле Нотр-Дам в Жюмьеже.
Позже тело Агнес Сорель было перенесено в замок Лош, в коллегиальную церковь Нотр-Дам де Лош,  известную сегодня, как церковь Сент-Урс, которой Агнес завещала 2000 экю.
Изображение
  Когда на трон взошел Людовик XI, монахи попытались было добиться у него разрешения перенести остнки этой «девки» в замок, ссылаясь на то, что грешница не может оставаться в таком святом месте. Людовик не возражал, но при условии, что церковники вернут все дары Агнес. Естественно, требование убрать тело  красавицы сразу же потеряло актуальность.  Останки красавицы покоились среди хоров в саркофаге из черного мрамора. На надгробной плите искусно была изображена королевская фаворитка в своем знаменитом наряде — отороченном мехом сюрко принцессы. Около нее парили ангелы, а у ног лежали два агнца (вероятно, изображением агнцев скульптор намекал на имя прекрасной дамы — Агнес).
Изображение
В период Великой французской революции могила Агнес была практически полностью разрушена, но в последствие реставрирована.  Теперь это мраморное надгробие находится в башне бывших королевских покоев, а скульптурное изображение является алебастровой копией разбитой революционерами статуи.

Товарищи историки, доценты с кандидатами, прошу не судить строго, сама знаю, что поднаврала :)

#105 SIMONA

SIMONA

    лайфхакер

  • Пользователи
  • PipPipPip
  • 6 406 сообщений

Отправлено 21 февраля 2014 - 22:47

"Многие бедствия мира проистекали от войн. А потом, когда война кончалась, никто, в сущности, не мог толком объяснить, к чему всё это было"

/Унесённые ветром/
Изображение
На фото: писательница Маргарет Митчелл (1900-1949)

Маргарет Митчелл родилась 9 ноября 1900 года в Атланте, штат Джорджия, в семье адвоката Юджина Митчелла и Марии Изабеллы, часто упоминаемой, как Май Белль, одной из первых леди Атланты, участницей всевозможных благотворительных обществ и активной суфражисткой – приверженкой ранней разновидности феминизма. Именно мать стала прототипом образа настоящей леди, именно она дала представление о тех качествах, которыми должны обладать настоящая женщина того времени.
Начав учёбу, Маргарет сначала посещает Вашингтонскую Семинарию, затем в 1918 году поступает в престижный женский Смитский колледж (штат Массачусетс). Она возвращается в Атланту, чтобы взять управление над хозяйством на себя, после смерти матери от великой испанской пандемии гриппа в 1918.
В 1921 году Пегги (так звали Маргарет все близкие ей люди) познакомилась в Атланте, в чайной «Заячья нора», где собирались начинающие писатели, студенты, журналисты, с молодым человеком по имени Джон Марш. Мужчина, которому исполнилось к тому времени 26 лет, был настроен весьма серьёзно, да и характер его располагал к этому. Сдержанный, внутренне очень дисциплинированный, с невероятно развитым чувством ответственности, Джон как нельзя лучше подходил на роль мужа. К тому же «красотка с Юга» быстро завоевала его сердце. Девушка была не только привлекательна внешне, но обладала прекрасным даром рассказчика, искромётным остроумием и мечтала о журналистике.
Окончив университет в Кентукки, Джон перебрался в Атланту, чтобы быть поближе к Пегги. Но сумасбродной красавице такая быстрая победа казалась пресноватой, да и от внимания других поклонников отказываться не было желания. «Я хотела бы полюбить мужчину, — писала юная Маргарет, — и чтобы он любил меня больше всех других женщин. Я хочу выйти замуж, помогать мужу, растить здоровых детей. Но беда в том, что я не умею любить достаточно сильно…» Не бог весть какие высокие запросы для девушки — кому ума не доставало отдаться всецело семье и потомству, но у Маргарет сквозь пуританскую покорность судьбе проглядывает этакий «зубастый дьяволёнок», так хорошо знакомый читателю «Унесённых ветром».
Изображение
Друзья были убеждены, что Джон и Пегги поженятся. Действительно, уже будущая невеста понравилась матери жениха, уже Маргарет читает по вечерам Джону свои рассказы, уже делится с ним заветными мечтами, уже… И тут происходит то, что привело в изумление всех, знавших их отношения. Пегги 2 сентября 1922 года выходит замуж за Реда Апшоу — неудачника, алкоголика, человека никчёмного, неспособного содержать семью, недалёкого и скучного (в этом же году начинает работу журналистки, становясь ведущим репортёром газеты Атланта Джорнал). Эксперименты на себе не всегда кончаются удачно Совместная жизнь с Апшоу становится сущим адом: Пегги приходится терпеть оскорбления, унижения и даже побои, что приводит её к тяжёлой депрессии. Неизвестно, что бы с ней сталось, если бы не верность и неизменная поддержка Джона. Он самоотверженно заглушил ревность, отбросил мелкие обиды для спасения любимой и помог ей прежде всего состояться как личности. Это с помощью Джона Маргарет начинает публиковаться в местном журнале, берет интервью (одно из самых удачных — у Рудольфо Валентино), учится облекать мысли в слова.
Сила настоящей любви открывается для Маргарет в преданности Джона. Эксцентрика и неординарность оказались хороши разве что для дешёвых «повестушек», а в жизни ничего не ценится так высоко, как истинное понимание и прощение. «Могу только сказать, — писала Маргарет матери Джона, — что я искренне люблю Джона, верного и сильного друга, которому я безгранично доверяю, и нежного, внимательного возлюбленного».
Наконец Маргарет развелась с Редом, и в 1925 году вышла замуж за Джона Марша. Постоянное напряжение и нервный стресс, сопутствовавший драматическим отношениям с возлюбленной, привели Джона к тяжёлой болезни. Её приступы — внезапная потеря сознания — мучили его на протяжении всей жизни, из за чего он вынужден был отказаться от вождения автомобиля. Легкомысленность поступков не прошла даром и для самой Маргарет. На память об ошибках молодости у неё остались сильные головные боли, неприятности с глазами и приступы жесточайшей депрессии. Однако причинённые обиды не омрачили совместного существования, наоборот, наши герои чувствовали себя бесконечно счастливыми, обретя, наконец, друг друга. Первые годы супружества — безденежные и беззаботные — сопровождались весёлыми дружескими пирушками, вечерами в кинематографе, недалёкими путешествиями и музыкой Дюка Эллингтона. Всё было пронизано безоблачной радостью, лёгкостью отношения к жизни, антивикторианской жизнелюбивой моралью. Потом пришло нечто большее, неразрывное, превосходящее страсть и бурные порывы. «По природе своей мы во многом не совпадаем, — писал годы спустя Марш, — потому можно удивляться, как нам удалось справиться друг с другом, ведь, как это ни странно, мы успешно ладим вот уже много лет. Возможно, секрет в том, что она прощает мне мои качества, а я ей — её».
Но возможно, секрет их счастливого супружества был ещё проще — Джон всегда думал не о собственном самоутверждении, а прежде всего о том, чтобы помочь жене реализоваться, найти себя. Для него она была не собственной, хоть и драгоценной, вещью, а человеком, имевшим право на духовные радости. Это Джон убедил Маргарет после очередной депрессии взяться за дело, в котором жена может забыться, которое может её увлечь. Пегги выросла в атмосфере рассказов о гражданской войне, она досконально знала историю родной страны, и обидно было и дальше хранить эти знания «мёртвым капиталом». Маргарет начинала писать не для публики, не для успеха, а чтобы выжить, чтобы обрести внутреннее равновесие, понять саму себя.
Поворотным моментом в творческой судьбе Маргарет Митчелл можно считать её разговор с Джоном осенью 1926 года, после которого он подарил ей пишущую машинку «Ремингтон», шутливо поздравив её с началом карьеры. И теперь вся жизнь нашей героини закрутилась вокруг этого стрекочущего аппарата. История о войне Севера и Юга становится ядром их совместного существования, их единственным детищем, их Ноевым ковчегом. Участие Джона в создании романа трудно переоценить: он хотел любить и быть любимым, в результате — придумал идею, прославившую его «Галатею».
Каждый вечер, возвращаясь с работы (Джон служил до конца жизни в «Электрокомпании» в отделе рекламы), муж садился читать страницы, написанные за день Пегги. Далеко за полночь обсуждались новые повороты сюжета, вносились поправки, дорабатывались трудные куски романа. Джон оказался блестящим редактором и деликатным советчиком — он не только помогал жене оттачивать писательское мастерство, но и искал нужную литературу, придирчиво занимался каждой деталью быта, костюма, описываемой эпохи.
В основном роман был написан к концу 1932 года, но дорабатывался до 1935 го. Казалось, игра, затеянная Джоном, успешно пришла к победному концу, однако произведённое на свет детище проявило строптивость и захотело освободиться от родительских пелёнок. Редактор американского отделения английского «Макмиллана» профессиональным чутьём уловил незаурядность замысла и убедил Митчелл в необходимости опубликовать её произведение.
После заключения договора супружеская чета поняла, за какое нешуточное дело взялась. Одно дело тешить друг друга по вечерам придуманной историей, другое — подготовить роман к публикации. Работа писалась не в строгой последовательности, с огромным количеством вариантов (одних только первых глав у Митчелл было шестьдесят). А какими напряжёнными были поиски названия! Чего только не предлагалось! Наконец, Маргарет остановилась на «Унесённых ветром» — строке из стихотворения Эрнста Доусона.
Мало сказать, что роман стал событием в американской литературе: в 1936 году он получил самую престижную с США Пулитцеровскую премию. Главное, Митчелл сумела воссоздать «американскую мечту», она подарила отечественному читателю некий образец поведения, некий символ «настоящего гражданина». Её героев можно сравнить с мифологическими персонажами древних легенд — именно такой смысл имели для американцев образы «Унесённых ветром». Мужчины воспитывали в себе предприимчивость и демократичный индивидуализм Рэтта. Женщины подражали одежде и причёске Скарлетт. Гибкая американская промышленность оперативно отреагировала на популярность книги: в продаже появились платья, шляпы, перчатки «в стиле» Скарлетт. Известный кинопродюсер Дэвид Селзник в поте лица четыре года трудился над сценарием фильма «Унесённые ветром».
Премьера, состоявшаяся в Атланте — городе, в котором Митчелл провела большую часть своей жизни — 15 декабря 1939 года стала небывалым триумфом и фильма, и романа, и его автора. На вопрос: «Ну как, гордитесь вы женой, Джон?» — Марш ответил: «Я гордился ею уже задолго до того, как она написала книгу».
Испытание славой обрушилось на Митчелл неожиданно, и она не выдержала бы его, не будь с ней рядом верного друга. В одночасье Маргарет стала невероятно популярной: её приглашают на лекции, берут интервью, мучают фотографы. «Долгие годы мы с Джоном жили тихой, уединённой жизнью, которая была нам так по душе. И вот теперь мы оказались на виду…» Муж взял на себя часть тяжёлого бремени: он всячески старался оградить Маргарет от докучливых посетителей, помогал с перепиской, вёл переговоры с издательствами, наживал финансовые дела.
На один из часто задаваемых вопросов о том, не списала ли она главную героиню с себя, Маргарет резко отвечала: «Скарлетт – проститутка, я – нет!». И поясняла: «Я старалась описать далеко не восхитительную женщину, о которой можно сказать мало хорошего… я нахожу нелепым и смешным, что мисс О’Хара стала чем-то вроде национальной героини, я думаю, что это очень скверно для морального и умственного состояния нации – если нация способна аплодировать и увлекаться женщиной, которая вела себя подобным образом». Со временем, видя нарастающий энтузиазм, писательница постепенно потеплела к своему созданию…
Оглядываясь на историю создания этой уникальной книги, можно с полным правом сказать, что перед нами редчайший пример, когда мужчина отдал приоритет личностного утверждения в семье женщине, когда он создал идеальные условия для успеха супруге ценой собственной карьеры и… не просчитался.


Изображение


16 августа 1949 года Маргарет Митчелл погибла, попав под машину. Джон пережил её на три года. Один из журналистов, друг семьи, сказал: «"Унесённые ветром" могли быть и не написаны, если бы не постоянная поддержка со стороны того, кому посвящён роман: „Дж.Р.М.“. Это самое короткое и простое посвящение, какое только может быть…»

У души не будет радуги, если в глазах не было слёз. ©

#106 SIMONA

SIMONA

    лайфхакер

  • Пользователи
  • PipPipPip
  • 6 406 сообщений

Отправлено 04 мая 2014 - 11:47

4 мая 1929 года родилась британская и американская актриса,
фотомодель и ярчайшая звезда кинематографа двадцатого века
Одри Хепберн.
Обладательница утонченного вкуса Одри была не только красивой женщиной, великой актрисой и фотомоделью, но и гуманитарным деятелем, за что была награждена премией имени Жана Хершолта за помощь человечеству.
Изображение  © Bert Hardy

«Если тебе понадобится рука помощи, знай — она у тебя есть — твоя собственная.
Когда ты станешь старше, ты поймешь, что у тебя две руки: одна, чтобы помогать себе, другая, чтобы помогать другим».

Изображение © Bert Hardy

«Всю жизнь мама внушала мне, что человек должен быть полезным. Она была уверена, что дарить любовь гораздо важнее, чем её получать»

Изображение © Bert Hardy

«Мне не нужна кровать, чтобы доказать свою женственность. Я могу быть сексуальной, просто срывая яблоки с дерева или стоя под дождем».

Изображение © Bert Hardy

«Я родилась с чем-то, что требовало аудитории в те особенные времена... Я играла инстинктивно. У меня была самая лучшая школа из всех — целый ряд великих, великих режиссёров».

Изображение   © Richard Avedon

«Я горжусь, что занималась делом, которое приносит удовольствие, создает красоту, пробуждает совесть, вызывает сострадание и, может быть самое главное, дает миллионам возможность отдохнуть от нашего такого жестокого мира».

Изображение © Bert Hardy

«Брак — это пожизненный контракт. Пока человек не поймёт своих глубинных желаний, он не может пойти на подобный шаг. Я всё ещё познаю саму себя... Я еще многого не знаю, но обязательно узнаю. Вот почему я не хочу быть связанной с чем-то или даже с кем-то».

Изображение  © Angus Mcbean

«Говорят, любовь — самый выгодный вклад, чем больше отдаешь, тем больше получаешь в ответ. Не в том дело: любовь самый уникальный вклад — чем больше её даришь, тем больше рождается в вас самих. Если бы все это понимали, насколько легче было бы жить».

Изображение © Bert Hardy

«Я всегда довольствовалась тем, что у меня было, и словно белка прятала свои желуди. Иногда желудей было больше, иногда меньше. Но еще не было случая, чтобы у меня не осталось ни одного»

Изображение © Bert Hardy
«Люди ассоциируют меня с тем временем, когда фильмы были приятны, когда женщины в кино носили красивые платья, и играла прекрасная музыка. Обожаю, когда люди пишут мне, чтобы сказать „У меня было ужасное настроение, я зашел в кино, посмотрел один из Ваших фильмов, и всё изменилось“».

Изображение © Bob Willoughby

«Люди гораздо больше, чем вещи, нуждаются в том, чтобы их подобрали, починили, нашли им место и простили; никогда никого не выбрасывайте...»

Изображение © Richard Avedon

«Я родилась с невероятным желанием любви и страстной потребностью дарить её».

Изображение © Bert Hardy

«Жить это как бежать по музею. И только потом вы начинаете по настоящему осознавать, что вы увидели, думать об этом, наводить справки в книгах и вспоминать — поскольку вы не можете принять это все и сразу».

Изображение © Bert Hardy

«Всегда лучше быть не победителем, а неудачником, жертвой несправедливости. Все дело в том, что я всегда чувствовала себя неудачницей. Всегда, на протяжении всей своей карьеры».

Изображение © Bert Hardy

«Прекрасны те уста, которые часто произносят добрые слова. Прекрасны те глаза, которые стараются видеть в людях одно только хорошее. Стройной будет фигура у того, кто разделит свою еду с голодным. И волосы станут как шелк, если их каждый день будет гладить ребенок».
Изображение © Bert Hardy
«Я верю в маникюр, в кричащую одежду, в то, что на отдыхе тоже необходимо делать причёску и наносить губную помаду. Я верю в розовый цвет, а также в то, что счастливые девушки — самые красивые. Я верю в то, что лучшее средство для сжигания калорий — это смех. Я верю в то, что завтра будет новый день, и... я верю в чудеса».

«Проходят годы, но не красота».
Изображение © David Seymour
«Мое единственное рождественское желание — это мир для всех детей на земле»

«Отдавать — значит жить. Если прекратишь отдавать, то не для чего будет жить»

Добавлено 22 моя 2017

https://perchinka.fr...a-odri-hepbyorn

У души не будет радуги, если в глазах не было слёз. ©

#107 Ivolga

Ivolga

    IWTB

  • Пользователи
  • PipPipPip
  • 3 869 сообщений
  • Locationгород на Волге

Отправлено 10 сентября 2014 - 21:19

Нашла большой и очень интересный пост о Генриетте Зонтаг.

Изображение
Поль Деларош Генриетта Зонтаг

Хотела сначала ограничиться ссылкой, но потом всё же решила полностью его скопировать, он того стоит. Убираю в спойлер, так как текста и картинок очень много. Ссылка на автора в начале текста.
Скрытый текст

- Серьезное отношение к чему бы то ни было в этом мире является роковой ошибкой.
- А жизнь - это серьезно?  

- О да, жизнь - это серьезно! Но не очень... ©

#108 манечка

манечка

    Активный пользователь

  • Пользователи
  • PipPipPip
  • 11 174 сообщений

Отправлено 19 октября 2014 - 23:09

Судьба этой удивительной женщины требует долгого и подробного повествования.
Это А.П. Керн.
Изображение
И я обязательно расскажу о ней.
Но сегодня мне хочется показать вам цветок, который в память о встрече с ней, бережно хранил А.С. Пушкин.
Это гелиотроп. Этот  цветок мне посчастливилось увидеть в Хельсинки в ботаническом саду. Его пробовали выращивать в Михаиловском, но, увы, он там не прижился.
Напомню, что Пушкин встретил  А.П.Керн, находясь в Михайловском, в ссылке.  Как пишет его сестра Ольга, Пушкин как-будто предчувствовал что-то. " у брата  чесался левый глаз, сильно билось сердце и бросало то в жар, то в озноб, когда, в один прекрасный день, он отправился в Тригорское."
А вот как  о встрече с поэтом вспоминала сама Анна Петровна.
„Вдруг вошел Пушкин с большою, толстою палкой в руках. Он после часто к нам являлся во время обеда, но не садился за стол, он обедал у себя гораздо раньше и ел очень мало. Приходил он всегда с большими дворовыми собаками chien-loup. Тетушка, подле которой я сидела, мне его представила; он очень низко поклонился, но не сказал ни слова: робость видна была в его движениях. Я тоже не нашлась ничего ему сказать, и мы не скоро ознакомились и заговорили..."
Потом они не раз вспоминали свою первую встречу, которая состоялась в 1818 году в доме Олениных. Юный Пушкин тогда был поражен красотой и обаянием Керн, но она тогда  не обратила внимание на малоизвестного поэта все ее внимание было поглощено  шарадами, в  которых участвовали известные и знаменитые поэты.

В результате этой встречи на свет появились шедевральные и всем хорошо известные строки " Я помню чудное мгновенье". Вот как об этом вспоминает сама Керн.

"Однажды, явился он в Тригорское со своей большою, черною книгой, на полях  которой  были начерчены ножки и головки, и сказал, что принес ее для меня. Вскоре мы уселись вокруг него, и он прочитал нам своих „Цыган". Впервые мы слушали эту чудную поэму, и я никогда не забуду того восторга, который охватил мою душу.  Я была в упоении, как от текучих стихов этой чудной поэмы, так и от его чтения, в котором было столько музыкальности, что я истаевала от наслаждения... Через несколько дней после этого  чтения  тетушка предложила нам' всем после   ужина   прогулку в Михайловское.   Пушкин очень обрадовался этому,—и  мы  поехали.  Погода была чудесная, лунная июльская ночь дышала прохладой и ароматом полей. Мы ехали в двух экипажах: тетушка с сыном в одном,  сестра  [Анна Ник. Вульф], Пушкин и я—в другом. Ни прежде, ни после я не видела его так добродушно веселым и любезным. Он шутил без острот и сарказмов, хвалил луну, не называл ее глупою, а говорил: „J'aime la lune, quand elle eclaire un beau visag-e".  Хвалил природу и говорил, что он торжествует, воображая в ту минуту,   будто   Александр   Полторацкий  остался  на крыльце у Олениных, а он уехал со мною. Приехавши в Михайловское, мы не вошли в дом, а пошли прямо в старый, запущенный сад,
Приют задумчивых дриад,
с длинными алеями старых дерев,  корни  которых, сплетаясь, вились по дорожкам, что заставляло меня спотыкаться, а моего спутника—вздрагивать. Тетушка, приехавши туда вслед за нами, сказала: „Mon cher Pouchkine, faites les honneurs de votre jardin a ma-dame". Он быстро подал мне руку и побежал скоро, скоро,  как ученик,  неожиданно  получивший позволение прогуляться.  Подробностей разговора нашего не помню;  он вспоминал  нашу первую  встречу у Олениных, выражался о ней увлекательно, восторженно и в конце разговора сказал:  „Vous aviez un air si virginal; n'est ce pas, que vous aviez sur vous quelque chose, comme une croix".  На другой день я должна  была уехать  в  Ригу вместе с сестрою— Анной Николаевной Вульф. Он пришел утром и на прощание принес мне экземпляр II главы „Онегина", в неразрезанных листках,  между которыми я нашла вчетверо сложенный лист бумаги со стихами:
Я помню чудное мгновенье и проч.
Когда я собиралась спрятать в шкатулку поэтический подарок, он долго на меня смотрел, потом судорожно выхватил и не хотел возвращать; насилу выпросила я их опять; что у него мелькнуло тогда в голове—не знаю. Стихи эти я сообщила тогда барону Дельвигу, который их поместил в своих „Северных Цветах". Мих. Ив. Глинка сделал на них прекрасную музыку и оставил их у себя."
К слову, музыку М.И.Глинка посвятил дочери А.П. Керн.
Итак, Крен покинула Тригорское, а Пушкин продолжал грезить ею. Он рисует ее в своих рукописях.
Изображение
Это потом он назовёт ее "вавилонской блудницей", а пока ему хочется писать и  говорить о ней  и о своих чувствах. Он пишет  о Керн Прасковье Александровне Осиповой: „Хотите знать, что такое m-me Керн? У нее гибкий ум; она все понимает; она легко огорчается и так же легко утешается; она застенчива в манерах, смела в поступках, но чрезвычайно привлекательна" )". А  с ее дочерью Анной Вульф, Пушкин будет более откровенен в своих чувствах и есть мнение, что поэт был уверен что Вульф обязательно покажет это письмо своей кузине.
„Все Тригорское поет: не мила ей прелесть ночи, и у меня от этого сжимается сердце; вчера Алексей и я говорили 4 часа под-ряд. Никогда у нас еще не было такой долгой беседы. Угадайте, что нас вдруг так соединило? скука? сходство наших чувств? Не знаю, право. Каждую ночь я прогуливаюсь у себя по саду; я повторяю себе: она была здесь; камень, о который она споткнулась, лежит у меня на столе возле увядшего гелиотропа '). Я пишу много стихов— все это, если угодно, очень похоже на любовь, но, клянусь вам, что никакой любви нет. Если б я был влюблен, то в воскресенье со мною сделались бы* судороги от бешенства и ревности, а я был только слегка уколот... 2) И однако мысль, что я для нее ничто, что, пробудив и заняв ее воображение, я только потешил ее любопытство, что воспоминание обо мне ни на минуту не сделает ее более рассеянной среди ее триумфов, ни более мрачной в дни печали; что ее прекрасные глаза остановятся на каком-нибудь рижском фате с тем же выражением, мучительным и сладострастным—нет, эта мысль для меня нестерпима; скажите ей, что я от этого умру; нет, не говорите ей этого: она будет смеяться над этим, восхитительное создание! Но скажите ей, что если в ее сердце нет ко мне тайной нежности, меланхолического, таинственного влечения, то я ее презираю, слышите ли?
Да, я ее презираю, несмотря на все удивление, которое должно у нее вызвать это чувство, столь для нее новое".

Вот  гелиотроп. который я нашла в  ботаническом саду Хельсинки. Он до сих пор цветет  и имеет  приятный аромат ванили.
Изображение
На языке цветов гелиотроп означает " преданность, увлечение".
Как известно, в 19 веке язык цветов был очень популярен. И я думаю, Керн не случайно подарила поэту именно этот цветок.
"Чтобы ты в жизни ни начинал - всё делай с любовью" (с)
[font=-apple-system,BlinkMacSystemFont,&]

#109 lilianna_80

lilianna_80

    Активный пользователь

  • Пользователи
  • PipPipPip
  • 1 716 сообщений

Отправлено 25 октября 2014 - 15:05

Манечка, спасибо большое! Замечательно ты все написала. Но, если говорить о самой известной истории любви и цветах, то это, наверное история Наполеона, Жозефины и фиалок. Расскажешь?

#110 Ecoutez

Ecoutez

    пока горит свеча...

  • Пользователи
  • PipPipPip
  • 3 498 сообщений

Отправлено 05 апреля 2015 - 17:50

Выполняя давным-давно данное обещание))

Беззаконная комета

Помните 8-ю главу "Евгения Онегина", где описывается появление Татьяны на балу?

...Беспечной прелестью мила,
Она сидела у стола
С прекрасной Ниной Воронскою,
Сей Клеопатрою Невы;
И верно б согласились Вы,
Что Нина мраморной красою
Затмить соседку не могла,
Хоть ослепительна была.

Кто же она - Нина Воронская, невская Клеопатра, ослепляющая мраморной красой? Вот она...

Изображение

Аграфена Федоровна Закревская.
Ее отцом был граф Федор Андреевич Толстой (сенатор, член Общества любителей российской словесности), двоюродным братом - Федор Петрович Толстой (известный русский скульптор и живописец), а мать Аграфены, Степанида Алексеевна Дурасова, происходила из среды староверов, была дочерью бывшего крепостного, ставшего богатым сибирским золотопромышленником. Степанида Толстая была женщиной доброй, малообразованной и очень набожной. Рассказывали, что перед родами графиня усердно молилась перед иконой "Помогательница женам чады рождати" - и сразу после появления на свет малютки все дивились ее красоте.
Аграфену с детства называли королевой. Она получила прекрасное образование для девочки своего круга, неплохо пела, хорошо рисовала, участвовала в представлениях крепостного театра, отец разрешал ей свободно пользоваться своей богатой библиотекой.
Едва начав выезжать в свет, Аграфена заставила говорить о себе. Характер у нее был независимый, неровный и нервный, с истерическими срывами и крайностями, ей необходимы были сильные ощущения, игра страстей. "Очень умная, без предрассудков, нисколько не считавшаяся с требованиями морали", она, по воспоминаниям современников, "давала обильную пищу злословию". Ей нравилось эпатировать публику, бросать вызов общественному мнению, смеяться над условностями. Однажды в почтовой книге она записалась под именем "принц Шу-Шери, предполагаемый наследник Лунного королевства". Она не желала быть такой, как все.
В 1818 году, когда Аграфене исполнилось 19 лет, в Москву приехал император Александр в сопровождении гвардии. Именно Александр выступил в роли свата для Аграфены, предложив ей в мужья Арсения Андреевича Закревского, занимавшего в то время должность дежурного генерала Главного штаба.

Изображение

Про Закревского я могла бы рассказывать долго и нудно, но эта история не о нем)) Если коротко, то этот человек участвовал во всех войнах, которые вела Россия, начиная с 1805 года, сражался и с французами, и со шведами, и с турками. Прошел путь от подпоручика до генерала. Дважды был ранен, имел золотую шпагу с надписью "За храбрость" и полную грудь орденов. В 1812 году фактически руководил русской военной разведкой. Один из его ближайших друзей, Денис Васильевич Давыдов, писал ему так: "Сердце твое русское, твердость английская, а аккуратность немецкая". А другой из ближайших друзей, Алексей Петрович Ермолов, признавался: "Люблю тебя, Арсений, и всякий раз более научаюся почитать благороднейшие свойства твои, которые редко природа сотворяет".
Со стороны эта пара выглядела странно: невысокий, начинающий полнеть генерал - и статная дерзкая красавица. Человек порядка и дисциплины - и "наследница Лунного королевства". Неудивительно, что многие современники сочли их брак светской сделкой. Казалось, что Закревский взял в жены барышню с небезупречной репутаций ради богатого приданого, а Толстая вышла замуж за человека незнатного и без средств - ради "густых эполет" и положения в обществе. Собственно, противоречит такому взгляду на предмет только одно обстоятельство, а именно: Закревский без памяти любил свою своенравную жену. Называл ее не иначе, как Грушенька, и будучи в остальном человеком властным, твердым, а к старости - порой и деспотичным, со своей Грушенькой был мягок и послушен, терпел ее капризы, прощал все ее экстравагантные выходки и любовные похождения.
Да - любовные похождения, ибо, став замужней дамой, Аграфена отнюдь не собиралась менять своего поведения. О семейной жизни Закревских в начале 20-х годов поневоле судачили в свете, и отголоски этой молвы сохранили письма московского почт-директора А.Я.Булгакова, который сообщал своему брату в Петербург самые свежие новости, в том числе и такие: "Она [Закревская] была влюблена страстно в Шатилова; но этот, не успев ее образумить ничем, сказал мужу". Если верить сплетне, ситуация получается явно неординарная: избранник жены жалуется ее мужу, прося защиты от домогательств! ))
В 1821 г. у Аграфены Федоровны умерла мать, после чего у нее начались сильные нервические припадки. "Закревской всё то лучше, то опять припадки, - писал А.Я.Булгаков. - По моему суждению, у нее просто падучая болезнь. Припадки делаются вдруг и пресильные. Кажется, и добрый наш Арсений подозревает это. Его очень убивает положение жены его. Утешение иметь детей, кажется, у него отнято".
Доктора порекомендовали Аграфене весьма популярный в те времена способ лечения нервов - путешествия. Она выразила желание поехать в Италию, а поскольку муж не мог оставить службу, сопровождать Закревскую вызвался ее отец, граф Толстой. Чтобы устроить поездку жены и тестя, Закревскому пришлось срочно доставать большую сумму денег и влезать в долги, лишив себя тем самым дохода на будущий год.
В сентябре 1822 г. Аграфена с отцом уехала в Италию. Через некоторое время в светских гостиных Москвы и Петербурга стали обсуждать слухи о ее бурном романе с князем Леопольдом Кобургским (будущим королем Бельгии).

Изображение

Тот же Булгаков писал брату: "Ох, жаль мне Закревского! Я давно об ней слышу дурное; всё не верил, но, видно, дело так... И теперь, говорят, много проказ. Нет, брат, видно, карьера Арсения завершилась". Молва об итальянских приключениях Грушеньки обрастала всё новыми подробностями: "Все уверены, что она сюда не будет вовсе, а останется в Италии. Я слышал, что на бале во Флоренции Кобургский объявил А.Ф., что не может ехать за нею в Ливорно; она упала в обморок и имела обыкновенные свои припадки".
Однако московские любители посудачить на сей раз ошиблись - осенью 1823 года Закревская вернулась домой. И Булгаков спешил поделиться с братом сенсационной новостью: "Агр.Фед. свежа, как розан, несколько подобрела; очень весела и довольна, что здесь... Кажется, всё такая же ветреная, говорит о десяти предметах в одно время, просит есть, одеваться, ложу в Московскую оперу, разбирать, что навезла, а еще лошади не отложены". В это же самое время муж Аграфены Федоровны получает новое назначение - генерал-губернатором Финляндии. Можно было ожидать, что светская львица не захочет покидать столичное общество, но неожиданно для всех Аграфена уезжает вместе с мужем в Гельсингфорс.
И здесь ее судьба пересеклась с судьбой молодого поэта Евгения Баратынского.

Изображение

Баратынский оказался в Финляндии отнюдь не по доброй воле. Предполагаемую блестящую будущность молодого дворянина перечеркнул один-единственный недостойный поступок - мальчишеская шалость. В возрасте 15 лет, будучи воспитанником Пажеского корпуса, Евгений попал в компанию, развлекавшуюся различного рода дерзкими проделками - начитавшиеся Шиллера юнцы организовали "общество мстителей". И однажды по выпавшему жребию Баратынский украл деньги (500 рублей) у отца одного из товарищей. Отказаться значило бы заслужить репутацию труса. На украденные деньги мальчишки накупили сладостей, но те конфеты оказались на редкость горькими: история выплыла наружу, все "мстители" были исключены из корпуса с запрещением поступать на государственную службу в любой должности, кроме одной - рядовым в армию. Такая вот "романтика"... Промаявшись пару лет в деревне и изнывая от безделья, Баратынский в конце концов надевает солдатскую шинель. Сперва служит в Петербурге, потом его переводят в Финляндию.
"Я шел вдоль строя за генералом Закревским, - вспоминал адъютант губернатора Николай Путята, - когда мне указали Баратынского... Он был худощав, бледен, и черты его выражали глубокое уныние".
Адъютант знал, что юноша пишет стихи, и уговорил Закревского перевести молодого человека в штаб. Месяцы, проведенные в Гельсингфорсе, Баратынский запомнил навсегда - и не только благодаря дружбе с Путятой, которая крепла с каждым днем. Здесь, в светском обществе финской столицы, блистала красотой и скандальным поведением жена генерал-губернатора. Сколько жадных взглядов было обращено на эту женщину...

Изображение

Как пишут современные исследователи, "необычный характер Закревской искал воплощения в поэзии". В лирике Баратынского рождается новый для русской поэзии образ - роковой соблазнительницы с холодным сердцем, испепеленным разрушительными страстями, своего рода женский вариант байронического героя. Некающаяся Магдалина, которая заглушает голод сердца внезапным "русалочьим" хохотом.

Как много ты в немного дней
Прожить, прочувствовать успела!
В мятежном пламени страстей
Как страшно ты перегорела!
Раба томительной мечты!
В тоске душевной пустоты
Чего еще душою хочешь?
Как Магдалина плачешь ты,
И как русалка ты хохочешь!

Аграфена покорила воображение не только молодого поэта, но и его друга Путяты. Однако ревность не омрачала их дружбы, да и какая могла быть ревность, если роковая красавица в любом случае принадлежала другому человеку? И принадлежала надежно: генерал-губернаторами не бросаются)) Молодые люди обменивались доверительными письмами, в которых называли Закревскую условно-романтическими именами: Альсина, Магдалина, Фея...
В 1825 году стараниями друзей Баратынский был наконец-то произведен в офицеры и получил право подать в отставку. Он покидает Финляндию, уезжает в Петербург, а в августе того же 1825 года в столицу прикатила "с частью своего двора и половиною своего гарема" сама Аграфена Федоровна - развеяться в вихре светских удовольствий. Когда она собралась обратно в Гельсингфорс, Баратынский попросил ее захватить письмо для Николая Путяты. Но в последний момент вдруг передумал и послал письмо почтой, а в конверт, переданный Закревской, вложил... чистый лист бумаги. О чем и сделал приписку в письме другу: "Письмо, приложенное здесь, я сначала думал вручить Магдалине; но мне показалось, что в нем поместил опасные подробности, посылаю его по почте, а ей отдаю в запечатанном конверте лист белой бумаги. Как будет наказано ее любопытство, если она распечатает мое письмо!" Вот уж недаром Пушкин назвал Баратынского "задумчивым проказником"))
Интересно, распечатала ли Аграфена Федоровна чужое письмо? Этого мы не знаем. Но что за "опасные подробности" имел в виду Баратынский?
"Она - моя героиня, - писал Баратынский другу, подчеркивая слово "она". - Стихов 200 уже у меня написано.."
Как раз в то время он начинает работать над поэмой "Бал", которая будет опубликована три года спустя. Он не скрывал, что замысел поэмы был связан с гельсингфорскими впечатлениями, а прототипом главной героини стала "Она" - Аграфена Закревская.
Героиню зовут Нина Воронская (помните про восьмую главу "Онегина", да?). Как и Закревская, она полна презрения к чужим мнениям - плевать ей, что думают и болтают о ней окружающие! Над женской добродетелью - или над тем, что принято считать таковым - она смеется. В ее дом, как мотыльки на яркий свет, слетаются и записные волокиты, и зеленые новички (вроде самого Баратынского).

Кого в свой дом она манит, —
Не записных ли волокит,
Не новичков ли миловидных?
Не утомлен ли слух людей
Молвой побед ее бесстыдных
И соблазнительных связей?


Поэт описывает реальное поведение Закревской. Да, Аграфена (как и Нина) не скрывала своих похождений и выставляла напоказ свое бесстыдство. Князь Петр Вяземский называл ее медной Венерой (за смугловатый цвет кожи), а такие благонравные и моральные люди, как писатель Сергей Аксаков, смотрели на нее с ужасом и отвращением. Но...

Но как влекла к себе всесильно
Ее живая красота!

Чьи непорочные уста
Так улыбаются умильно!
Какая бы Людмила ей,
Смирясь, лучей благочестивых
Своих лазоревых очей
И свежести ланит стыдливых
Не отдала бы сей же час
За яркий глянец черных глаз,
Облитых влагой сладострастной,
За пламя жаркое ланит?
Какая фее самовластной
Не уступила б из харит?
Как в близких сердцу разговорах
Была пленительна она!
Как угодительно-нежна
Какая ласковость во взорах
У ней сияла!..

Однако и здесь, как и в других стихах, посвященных Закревской - та же непостижимая переменчивость, вспышки неуравновешенного характера.

...Но порой,
Ревнивым гневом пламенея,
Как зла в словах, страшна собой,
Являлась новая Медея!
Какие слезы из очей
Потом катилися у ней!
Терзая душу, проливали
В нее томленье слезы те;
Кто б не отер их у печали,
Кто б не оставил красоте?

Это всё в поэме. А что в жизни?
"Аграфена Федоровна обходится со мной очень мило, и, хотя я знаю, что мучительно и глядеть на нее, и слушать, я ищу и жажду этого мучительного удовольствия... Спешу к ней, - признается Баратынский другу и смущенно добавляет: - Ты будешь подозревать, что я несколько увлечен..."
Несколько увлечен? Ну еще бы! Однако поэт, словно успокаивая Путяту, уверяет его, что с отъездом Закревской всё изменится. "Но я надеюсь, что первые часы уединения возвратят мне рассудок. Напишу несколько элегий и засну спокойно".
Что ж, чаровница уехала. Но чары не теряют силы, образ ее не отпускает Баратынского... Снова и снова он вспоминает Закревскую - и делится с Путятой в очередном письме: "Вспоминаю общую нашу Альсину с грустным размышлением о судьбе человеческой. Друг мой, она сама нещастна: это роза, это царица цветов; но поврежденная бурею - листья ее чуть держатся и беспрестанно опадают. Боссюэт сказал не помню о какой принцессе, указывая на мертвое ее тело: " Вот что сделала из нее смерть". Про нашу Царицу можно сказать: "Вот что сделали из нее страсти". Ужасно! Я видел ее вблизи и никогда она не выйдет из моей памяти. Я с нею шутил и смеялся; но глубокое унылое чувство было тогда в моем сердце. Вообрази себе пышную мраморную гробницу, под щастливым небом полудня, окруженную миртами и сиренями - вид очаровательный, воздух благоуханный; но гробница все гробница и вместе с негою печаль вливается в душу: вот чувство, с которым я приближался к женщине тебе еще больше нежели мне знакомой".
Мрачная картина, правда? Своей героине он тоже определил печальную судьбу. Автор заставляет Нину влюбиться в человека, сердце которого отдано другой. Причем эта другая - полная противоположность Воронской, живое воплощение той самой женской добродетели и чистоты, над которыми она всегда смеялась. Баратынский вынуждает ее пережить то, что прежде переживали ее жертвы, чьими чувствами она так безответственно играла. Не вынеся мук неразделенной любви, Нина принимает яд. Такой финал многим показался неожиданным и странным, но в нем - своеобразное возмездие, которое Баратынский считал справедливым. А может быть, таким образом он прощался с искушающим образом Закревской?
Но жизненные сюжеты не всегда развиваются по законам литературного жанра. В жизни, как правило, всё интереснее)) Реальная Аграфена Закревская и не подумала травиться. Совсем наоборот - летом 1826 года эта "поврежденная бурей роза" родила дочь Лидию, чрезвычайно обрадовав уже почти отчаявшегося супруга. Императрица Александра Федоровна сама вызвалась крестить новорожденную.
К тому времени Баратынский уже был женат, тем не менее новость его живо заинтересовала. Еще раньше, узнав о беременности Закревской, он писал Путяте: "...в Москве пронесся необычайный слух: говорят, что Магдалина беременна. Я был поражен этим известием. Не знаю почему беременность ея кажется непристойною. Несмотря на это, я очень рад за Магдалину: дитя познакомит ее с естественными чувствами и даст какую-нибудь нравственную цель ея существованию. До сих пор еще эта женщина преследует мое воображение, я люблю ее и желал бы видеть ее щастливою".

"Я люблю её.."
Пройдет еще три года, и поэт посвятит Закревской такие строки:

Нет, обманула вас молва:
По-прежнему дышу я вами,
И надо мной свои права
Вы не утратили с годами.
Другим курил я фимиам,
Но вас носил в святыне сердца;
Молился новым образам,
Но с беспокойством староверца.

А Закревская в эти годы кружила голову уже другому поэту...

Продолжение следует...
...не меньше, чем две трети волшебства (с)

#111 Ecoutez

Ecoutez

    пока горит свеча...

  • Пользователи
  • PipPipPip
  • 3 498 сообщений

Отправлено 05 апреля 2015 - 18:09

В эту самую пору известный художник Дж.Доу пишет портрет Закревской, на котором она изображена в неоклассическом стиле, в виде античной богини, в царственно-небрежной позе. (Портрет, увы, до нас не дошел, и мы можем судить о нем лишь по сделанной с него гравюре Гейтмана.) На полотне - красавица с роскошными формами, в голубом бархатном платье александровского времени с короткой талией и в необыкновенных жемчугах. Как тут не вспомнить строки Баратынского всё из того же "Бала"?

Уж газ на ней, струясь, блистает;
Роскошно, сладостно очам
Рисует грудь, потом к ногам
С гирляндой яркой упадает.
Алмаз мелькающих серег
Горит за черными кудрями;
Жемчуг чело ее облег,
И, меж обильными косами
Рукой искусной пропущен,
То видим, то невидим он.

Изображение

Красивая и умная женщина с переменчивым характером, страстная, порывистая, она открыто продолжала пренебрегать приличиями и условностями света: ее увлечения, любовные похождения, эксцентрические выходки были у всех на устах, но никто однако же не считал непристойным знаться с генеральшей. Тем более что в 1828 году ее муж получил графский титул, и Аграфена Федоровна стала графиней.
В это время с ней и познакомился Александр Пушкин.

Изображение

О реальных отношениях Пушкина с Закревской известно очень мало. Случайные фразы в письмах, обрывки слухов, полунамеки... И конечно же, стихи.
Они танцевали 6 мая 1828 года на балу у Авдулиных - и князь Вяземский шутливо сообщал жене, что на этом балу Пушкин "отбил" у него Закревскую. Супруги Закревские жили в собственном доме на Исаакиевской площади, и в течение 1828 года Александр Сергеевич часто посещает этот дом.
Анна Оленина записывает в дневнике: "Приехал по обыкновению Пушкин... Он влюблен в Закревскую. Всё об ней толкует, чтобы заставить меня ревновать, но притом тихим голосом прибавляет мне разные нежности". Да-да, Пушкин и в самом деле делил тогда свое сердце между Олениной и Закревской, но Аннет - это "ангел чистый, безмятежный", а Аграфена - совсем другое дело, ее "живая красота" по обыкновению "влечет всесильно", и поэт охотно этому влечению уступает. Не только красотой привлекает его Закревская, но и всем тем, что близко ему самому - ему импонирует ее внутренняя свобода, ее независимое поведение, презрение мнений света, вызов, который она бросает обществу, и даже ее страстная натуру соответствует бурному темпераменту Александра Сергеевича.
"Я пустился в свет, потому что бесприютен, - пишет он Вяземскому, прозрачно намекая на то, что в Приютино, у Олениных, ему не рады. - Если б не твоя медная Венера, то я бы с тоски умер. Но она утешительно смешна и мила. Я ей пишу стихи. А она произвела меня в свои сводники".
Стихи? Да, именно в это время написан гениальный "Портрет":

С своей пылающей душой,
С своими бурными страстями,
О, жены Севера, меж вами
Она является порой.
И мимо всех условий света
Стремится до утраты сил,
Как беззаконная комета
В кругу расчисленных светил.

И вот уже Вяземский, который и сам в свое время удостоился благосклонности Аграфены, дает другу весьма циничные советы: "Я уже слышал, что ты вьешься около моей медной Венеры, но ведь ее надобно и пронять медным благонамеренным. Спроси у нее от меня: как она поступает с тобою, так ли, как со мною: на другую сторону говорит и любезничает, а на мою кашляет".
А осенью того же года Александр Сергеевич пишет Е.М.Хитрово: "Я имею несчастье состоять в связи с остроумной, болезненной и страстной особой, которая доводит меня до бешенства, хоть я и люблю ее всем сердцем".
Да уж, что-то, а довести до бешенства Закревская умела. Ее племянница М.Ф.Каменская, с которой графиня поделилась тайной взаимоотношений с Пушкиным, рассказывала: "Еще недавно в гостях у Соловых он, ревнуя ее за то, что она занимается с кем-то больше, чем с ним, разозлился на нее и впустил ей в руку свои длинные ногти так глубоко, что показалась кровь..." Она сделала поэта своим наперсником, откровенничая с ним и делясь подробностями своих похождений, восхищая его и пугая одновременно.

Твоих признаний, жалоб нежных
Ловлю я жадно каждый крик:
Страстей безумных и мятежных
Как упоителен язык!
Но прекрати свои рассказы,
Таи, таи свои мечты:
Боюсь их пламенной заразы,
Боюсь узнать, что знала ты!

"Боюсь их пламенной заразы…" Что-то напоминает эта строка, не так ли? "Кругом ее заразы страстной исполнен воздух!" - это ведь Баратынский. Так встретились в поэтическом времени и литературном пространстве два поклонника одной и той же Музы. И на полях черновых рукописей "Полтавы" рука Пушкина рисует женский силуэт, поразительно напоминающий Закревскую в характерной позе, в которой ее изобразил Доу.

Изображение

Именно в это время в пушкинских стихах и прозе возникает образ пресыщенной Клеопатры, которой мало завоевать любовь одного или пусть даже многих мужчин - ее страсть губительна, она отнимает душу, лишает жизни.
Для начала Клеопатра промелькнула в восьмой главе "Евгения Онегина", где "Клеопатрою Невы" названа беседующая с Татьяной Нина Воронская. Но ведь так звали героиню "Бала", которую Баратынский рисовал с образа Закревской! Вдобавок и Вяземский в своих письмах к Пушкину называл Закревскую не только медной Венерой, но и Клеопатрой.
Потом появился неоконченный роман «Египетские ночи», одной из главных героинь которого была именно Клеопатра, царица Египетская.

Скажите: кто меж вами купит
Ценою жизни ночь мою? —
Рекла – и ужас всех объемлет,
И страстью дрогнули сердца.
Она смущенный ропот внемлет
С холодной дерзостью лица,
И взор презрительный обводит
Кругом поклонников своих…

Примерно в это же время Пушкин пишет два наброска будущих произведений: «Гости съезжались на дачу», «Мы проводили вечер на даче…» Главная героиня обоих набросков – Закревская, снова она. Правда, здесь ее зовут Зинаида Вольская.
Тема Клеопатры возникает здесь вновь. От светской болтовни о причудах египетской царицы разговор переходит к замыслу Зинаиды Вольской, решившей уподобиться Клеопатре («Мы проводили вечер на даче…»). Имя Клеопатры звучит здесь как символ наивысшей степени разгула натуры и страстей. Один из гостей спрашивает Вольскую:
- Вы думаете, что в наше время, в Петербурге, здесь – найдется женщина, которая будет иметь довольно гордости, довольно силы душевной – чтоб предписать любовнику условия Клеопатры?
Зинаида без колебаний отвечает:
- Думаю – даже уверена.
В этот прозаический набросок Пушкин вновь вставил стихотворные строки о Клеопатре:

И кто постиг в душе своей
Все таинства ее ночей?..
Вотще! В ней сердце томно страждет —
Оно утех безвестных жаждет —
Утомлена, пресыщена,
Больна бесчувствием она…

В "Гостях..." полным-полно раскавыченных цитат из житейских разговоров Пушкина и Закревской. Отношения Зинаиды Вольской и некоего Минского - это отношения Аграфены Федоровны и Пушкина, как они были ранее обозначены поэтом в письме к Вяземскому: "Я просто ее наперсник или что вам угодно, - отвечает Минский на вопрос случайного собеседника. - Но я люблю ее от души - она уморительна смешна".
То и дело встречаются аллюзии со стихами Пушкина - особенно с "Портретом". Петербург описан как цитадель внешней благопристойности, холодных приличий: здесь "женщины боятся прослыть кокетками, мужчины уронить свое достоинство. Все стараются быть ничтожными со вкусом и приличием". Съезд гостей на дачу - именно что "круг расчисленный": "Мало-помалу порядок установился. Дамы заняли свои места по диванам. Около их составился кружок мужчин. Висты учредились".
Приезд Вольской - подлинное явление "беззаконной кометы". "Мужчины встретили ее с какой-то шутливой приветливостью, дамы с заметным недображелательством; но Вольская ничего не замечала, она рассеянно глядела во все стороны; лицо ее, изменчивое, как облако, изобразило досаду..." Она не намерена соблюдать даже подобие приличий - находит Минского, единственного человека, который ее в данный момент интересует, и удаляется с ним на балкон, где проводит время до рассветного часа, между тем как гости не могут очнуться от подобного неприличия. Это явно умиляет Пушкина - по его мнению, душе Зинаиды Вольской по-прежнему было четырнадцать лет, и то, что было "неожиданными проказами и детским легкомыслием", свет казнил жестоким злословием.
Здесь только пунктиром намечена трагедия героини - Зинаида влюбилась в равнодушного и пресыщенного Минского. Что было дальше - неведомо... Но годом позже, когда Пушкин уже понял, что ему нужно или расстаться с Закревской, или продолжать играть при ней роль наперсника, этакой игрушки избалованной красавицы, он отомстил ей так, как только может мстить отвергнутый поэт. И вновь уподобившись Баратынскому, Пушкин в наброске "На углу маленькой площади" изобразил Аграфену Федоровну в роли "бесчарной Цирцеи". Первая молодость этой прекрасной дамы (опять по имени Зинаида) уже далеко позади, но однажды она решает полностью изменить свою жизнь, последовав зову страсти. "Полюбив Володского, она почувствовала отвращение от своего мужа, сродное одним женщинам и понятное только им. Однажды вошла она к нему в кабинет, заперла за собой дверь и объявила, что она любит Володского, что не хочет обманывать мужа и втайне его бесчестить и что она решила развестись... Она не дала ему времени опомниться, в тот же день переехала с Английской набережной в Коломну и в короткой записочке уведомила Володского, не ожидавшего ничего тому подобного".
Увы, возлюбленный Зинаиды давно пресытился ее страстью и не может скрыть раздражение таким поворотом дела. Отныне он навещает Зинаиду лишь изредка, и пока длится свидание, его кучер спит на козлах, а форейтор играет в снежки с мальчишками - они готовы в любой момент увезти своего господина из докучного места.
Ну, на свое счастье (а может быть, и Пушкина тоже!), Аграфена Федоровна так и не узнала об этой попытке бывшего любовника свести с нею счеты. После смерти Пушкина она пришла проститься с ним в Конюшенную церковь и провела возле его гроба всю ночь, истово рыдая и признаваясь поэту в любви. Она показала присутствующим следы глубоких царапин на запястье левой руки, уверяя, что они оставлены длинными ногтями Пушкина. По ее словам, за несколько дней до трагедии они столкнулись в какой-то гостиной, и Александр Сергеевич, крепко сжав Закревской руку, прошептал ей на ухо: "Может быть, вы никогда меня больше не увидите".

Десять лет спустя, в 1847 году, граф Закревский был назначен генерал-губернатором Москвы - и "Клеопатра Невы" стала первой леди старой столицы. Но она была всё та же, ни высокое положение, ни возраст не заставили ее угомониться. И в пятьдесят лет она не утратила ни своей цветущей красоты, ни охоты эпатировать публику. Графиня Л.А.Ростопчина, побывав однажды летом в гостях в подмосковном имении Закревских, была шокирована тем, что по случаю необычайно жаркого дня Аграфена Федоровна принимала гостей "в белом кисейном капоте, надетом только на батистовую рубашку, так что всё тело до мельчайших изгибов сквозило на солнце сквозь прозрачную ткань".
А С.Т.Аксаков с возмущением писал: "Про супругу Закревского рассказывают чудеса, цинизм ее невозможен к описанию". Интересно, какие именно "чудеса" имел в виду Аксаков? Может быть, такую историю? Москвичи шептались, что однажды генерал-губернатор застал свою жену в обществе собственного кучера за весьма недвусмысленным занятием - и что же? Нимало не смутившись, Аграфена Федоровна закатила мужу пощечину с криком: "Мерзавец! вот до чего ты меня довел!"
Впрочем, за достоверность подобных рассказов поручиться трудно. Про чету Закревских много анекдотов ходило по Москве, но ведь никому же не придет в голову изучать, допустим, биографию Чапаева по анекдотам про Васильиваныча))
А вообще-то Аграфена Федоровна имела доброе сердце, к ней бросались за заступничеством все, кто имел несчастье навлечь на свою голову гнев генерал-губернатора - и она всегда заступалась. А Арсений Андреевич, суровый Чурбан-паша (так прозвали Закревского москвичи), по-прежнему ни в чем не мог отказать своей Грушеньке. Рассказывают, что именно Грушеньке московские старообрядцы обязаны тем, что в годы губернаторства Закревского они не подвергались преследованиям со стороны властей - Аграфена Федоровна ради память покойной матушки просила мужа оставить их в покое.
Еще она прославилась тем, что выписала в Россию из Франции особую породу собак - вандейских гриффонов, отличавшихся большими размерами и особой злобой, а потому отличных охотников на волка. Потомство этих собак демонстрировалось в 1893 году на шестой выставке Общества любителей породистых собак в Петербурге под названием "французских брудастых гончих".

И вот что интересно: и Баратынский, и Пушкин пророчили Закревской (или своим героиням, с нее срисованным - что почти одно и то же) печальную судьбу, убежденные, что рано или поздно возмездие настигнет роковую красавицу, безжалостно играющую чужими сердцами.
Но оба гения ошиблись)) Любящий муж обожал Аграфену до конца своих дней. А последние годы жизни она провела в любимой Италии, под небом Флоренции, окруженная заботами дочери и зятя - и вниманием подрастающих внуков. Там же и умерла в 1879 году, там же и похоронена - в семейном склепе Закревских.

ПС. У единственной дочери Аграфены Закревской, Лидии, тоже была необычная судьба. Рассказывать?))
...не меньше, чем две трети волшебства (с)

#112 манечка

манечка

    Активный пользователь

  • Пользователи
  • PipPipPip
  • 11 174 сообщений

Отправлено 05 апреля 2015 - 20:27

 Ecoutez сказал:

ПС. У единственной дочери Аграфены Закревской, Лидии, тоже была необычная судьба. Рассказывать?))
Рассказывать, рассказывать. Светлана, спасибо за такую Закревскую. :give_rose:

 lilianna_80 сказал:

Но, если говорить о самой известной истории любви и цветах, то это, наверное история Наполеона, Жозефины и фиалок. Расскажешь?
Светик, а эту историю сможешь рассказать? У меня еще до Керн руки так и не дошли, увы. :blush2:
"Чтобы ты в жизни ни начинал - всё делай с любовью" (с)
[font=-apple-system,BlinkMacSystemFont,&]

#113 Ecoutez

Ecoutez

    пока горит свеча...

  • Пользователи
  • PipPipPip
  • 3 498 сообщений

Отправлено 17 апреля 2015 - 12:46

 манечка сказал:

Светлана, спасибо за такую Закревскую.

Не за что, Мариша :rolleyes: Я еще сама себя хочу дополнить))
Тут почти случайно наткнулась на фрагменты из любопытных воспоминаний московского театрального деятеля того времени, режиссера Малого театра С.П.Соловьева. Он очень интересно пишет о Закревской, которую знал лично - она была страстной любительницей театра, едва ли не каждый вечер посещала спектакли и, кроме того, устраивала любительские спектакли, носившие название "благородных спектаклей".
И вот что пишет Соловьев:
"...я познакомился лично с графиней Аграфеной Федоровной Закревской, и она с первого взгляда произвела на меня самое приятное впечатление. Она тогда была лет 50, среднего роста, довольно полная, но несмотря на полноту, очень живая и деятельная. Приятное симпатичное лицо, небольшие, но чрезвычайно добрые, голубые глаза, которые разливали какой-то свет на все лицо и давали ему постоянное выражение приветливости и радушия: когда она разговаривала, то в полном смысле слова ласкала своим мягким, добрым взглядом. Речь ее была проста и естественна: она не любила ничего вычурного и натянутого ни на словах, ни на деле, с низшими она обращалась очень деликатно и предупредительно, с равными ласково и откровенно, одевалась очень просто и меньше всего думала о своем туалете. В ее комнатах царствовала простота, тут не было признака какой-либо роскоши. Вся обстановка ограничивалась одним только необходимым. Она позволяла себе только две прихоти: театр и духи. Преобладающей чертой ее характера была доброта, доходящая до слабости. Она всегда дорого ценила сделанные ей услуги и никогда не ценила своих благодеяний и даже не любила за них благодарности. Я знаю в Москве несколько семейств, которым она постоянно благодетельствовала и спасала их от нищеты, холода и голода..."
Еще одна грань переменчивого характера Грушеньки))

 манечка сказал:

Светик, а эту историю сможешь рассказать?

Боюсь, что не смогу :blush: Материалов под рукой нет, надо начитывать - а времени сейчас катастрофически не хватает. Я лучше про Лидию, раз обещала))
...не меньше, чем две трети волшебства (с)

#114 Ecoutez

Ecoutez

    пока горит свеча...

  • Пользователи
  • PipPipPip
  • 3 498 сообщений

Отправлено 17 апреля 2015 - 13:00

 манечка сказал:

Рассказывать, рассказывать.

Рассказываю))

Дама в жемчугах

Лидия Арсеньевна Закревская - единственная дочь Аграфены Федоровны и Арсения Андреевича Закревских. Красотой, бойкостью, остроумием она пошла в мать - и во многом повторила ее судьбу.
К сожалению, эта история бедна иллюстрациями, мне удалось найти только одно изображение Лидии - литографию с детского портрета работы А.Калашникова.

Изображение

Красивая девушка с богатым приданым (а Закревский давал за дочерью триста тысяч) была, конечно же, завидной невестой. Одно время дом Закревских на правах жениха посещал князь А.В.Мещерский, офицер Оренбургского уланского полка. Вот фрагмент из его мемуаров: "Я имел случай познакомиться с молодой графиней во время моего пребывания в Гельсингфорсе, года два тому назад. Тогда, несмотря на свой 18-летний возраст, благодаря своей резвости, она казалась совершенным подростком: однако, она своими остроумными и ребяческими выходками меня очень заинтересовала. Теперь ей исполнилось 20 лет: она была небольшого роста, хорошо сложена, широкоплечая девушка, со свежим цветом лица, с румянцем на щеках и с большими голубыми глазами, при чем мелкие черты лица ее были довольно миловидны... Я скоро стал посещать дом Закревских и вне больших приемов, т.е. совершенно запросто: но сколько помню, и в это время в графине-дочери ничего не находил, кроме очень молоденькой, резвой девушки по развитию гораздо моложе ее действительного возраста и ничем на свете не интересующейся, кроме ребяческих шалостей".
Мещерский так и не сделал предложения. А вскоре Арсений Андреевич нашел для любимой дочери прекрасную партию - граф Дмитрий Нессельроде, блестящий дипломат, сын могущественного канцлера Карла Нессельроде, в течение тридцати лет руководившего внешней политикой Российской империи. По воспоминаниям графини А.Д.Блудовой, Дмитрий «слыл, чуть ли не с пеленок, образцовым мальчиком, остроумным и ученым, к которому мы чувствовали какое-то недоумевающее почтение, потому что он высоко себя держал, не снисходя высказывать свои способности таким малым детям, как братья мои, а больше разговаривал с гувернерами». Будучи на 10 лет старше невесты, он с отличием окончил философско-юридический факультет Санкт-Петербургского университета, на службе с 1837 года делал успешную дипломатическую карьеру, а с 1845 года был советником российской миссии в Стамбуле.


Изображение

Лидия и Дмитрий обвенчались 2 января 1847 г., и посаженным отцом на свадьбе был сам император Николай 1-й. Вскоре новобрачные отправились в длительное свадебное путешествие по Европе. Они посетили Брайтон, Баден, Эмс, Берлин и, наконец, прибыли в Париж, который произвел на молодую графиню очень сильное впечатление.
Их семейный союз с самого начала стал беспокоить мать жениха, графиню Марию Нессельроде, которая
с тревогой писала о собственном сыне: "Сможет ли он вести себя с достаточным тактом во время этого длительного пребывания вдвоем?.. Ведь их взгляды и понятия несхожи. Ему выпала нелегкая задача, а он полагал, что все будет очень просто. Он не учел, сколько понадобится терпения, чтобы удерживать в  равновесии эту хорошенькую, но сумасбродную головку. Если он не будет смягчать свои отказы, если устанет доказывать и убеждать, это приведет к охлаждению, чего я весьма опасаюсь. Повторяю, их отношения очень беспокоят меня. Я пишу ему об этом, но это все равно, что бросать слова на ветер". Интуиция ее не подвела - Дмитрий так и не сумел подобрать ключа к сердцу юной жены. Сама Лидия впоследствии объясняла свою неприязнь к мужу тем, что два министра "бросили ее в постель" к чужому для нее человеку, не спросив ее согласия.
Через три года после свадьбы, в феврале 1850 г., Лидия родила сына, которому дали имя Анатолий, или, по-домашнему, Толли. Посчитав на этом свой супружеский долг исполненным, она почти сразу уехала "лечить расстроенные нервы" - и куда же? В любимый, манящий, чарующий Париж. Она поселилась близ площади Согласия, в доме № 8 по улице Анжу, который снимала красавица Мария Калергис.

Изображение

Эта «снежная фея», «немка по происхождению, гречанка по мужу, русская по воспитанию, полька по национальности матери и влечению сердца» приходилась внучатой племянницей канцлеру Нессельроде и выросла в его доме. В 16 лет она была выдана замуж за грека Ивана Калергиса, одного из богатейших людей Санкт-Петербурга, который составил огромное состояние на торговле пшеницей и сальными свечами. Вскоре после рождения дочери она покинула своего мужа, получила прекрасное музыкальное образование, была известной пианисткой и давала концерты, имеющие большой успех. Ее громкие романы с магнатом Анатолием Демидовым и поэтами Циприаном Норвидом и Альфредом де Мюссе были широко известны. С 1847 года она поселилась в Париже и открыла там модный салон, который посещали светские красавицы, известные политики (А.Тьер, Ф.Гизо, будущий император Франции Луи Наполеон Бонапарт), а также поэты, писатели, художники и музыканты (Г.Гейне, П.Мериме, Стендаль, Т.Готье, Ф.Лист, А.Мицкевич, Э.Делакруа).
Мария Калергис всегда следила за важнейшими политическими событиями и обсуждала их в переписке со своим дядей-министром. Видимо, молодая графиня Нессельроде не случайно поселилась в ее доме, и Мария обещала канцлеру присмотреть за родственницей.
Вскоре к Марии Калергис и Лидии Нессельроде присоединилась третья русская дама – Надежда Ивановна Нарышкина. Она была дочерью статского советника И.Ф.Кнорринга и еще молоденькой девушкой была выдана замуж за А.Г.Нарышкина. Супружеская жизнь не сложилась, и Нарышкина стала любовницей знаменитого писателя Александра Васильевича Сухово-Кобылина. Она покинула Россию по двум причинам: во-первых, ждала от писателя внебрачного ребенка, а во вторых, оказалась замешанной в громкое уголовное дело - убийство в Москве в 1850 году француженки Луизы Симон-Деманш (тоже любовницы Сухово-Кобылина).


Изображение

Андре Моруа называл этих трех подруг "неофициальным посольством красавиц": "В России царь, мужья, семьи обязывали их соблюдать определенную осторожность. В Париже они вели себя, словно сорвались с цепи". Лидия Нессельроде не отказывала себе ни в чем - лишь на цветы для одного бала, данного ею в особняке на улице Анжу, она потратила 80 тысяч франков. Каждое платье обходилось ей в полторы тысячи франков, и, отправляясь к портнихе, она заказывала всякий раз не меньше дюжины. К красному платью она носила гарнитур из рубинов (диадему, ожерелье, браслеты, серьги), к туалету из голубого бархата - убранство из сапфиров. Она приобрела превосходные жемчуга длиною в семь метров. Лидия обожала жемчуга: "Бриллианты - это украшения, жемчуга - друзья", - говорила она. Это, конечно же, приводило к несметным долгам, но графиня была выше подобной "прозы".  
В салоне Марии Калергис она познакомилась с молодым писателем Александром Дюма-сыном, который тогда находился на гребне успеха после выхода своего романа "Дама с камелиями". Моруа пишет: "Его светло-голубые глаза производили неотразимое впечатление на женщин. В те времена любой художник казался светским женщинам невероятно привлекательным и вместе с тем демонически страшным".

Изображение

Русская аристократка, красавица, женщина тонкая и образованная, беспощадная кокетка подарила своим вниманием начинающего писателя... "Дюма-сын не столько завоеватель, сколько завоеванный, потерял голову. Да и кто бы устоял?" (Моруа)
Позже Дюма-отец рассказывал о том, как сын однажды привел его "в один из тех элегантных парижских особняков, которые сдают вместе с мебелью иностранцам", и представил молодой женщине "в пеньюаре из вышитого муслина, в чулках розового шелка и казанских домашних туфлях". Её распущенные роскошные волосы ниспадали до колен. Она "раскинулась на кушетке, крытой бледно-желтым Дамаском. По ее гибким  движениям было ясно, что ее стан не стянут корсетом... Ее шею обвивали три ряда жемчугов. Жемчуга мерцали на запястьях и в волосах..."
- Знаешь, как я ее называю? - спросил сын отца.
- Нет. Как?
- Дама с жемчугами.
Графиня попросила Александра прочитать отцу стихи, которые он написал для нее накануне. Он стал читать:

Мы ехали вчера в карете и сжимали
В объятьях пламенных друг друга: словно мгла
Нас разлучить могла. Печальны были дали,
Но вечная весна, весна любви цвела...

Затем в стихотворении описывалась прогулка в парке  Сен-Клу,  молодая  женщина, придерживающая шелковое платье, длинные аллеи, мраморные  богини, лебедь, имя и дата, начертанные на пьедестале одной из статуй:

Распустятся цветы - и в сад приду я снова,
Я в летний сад приду взглянуть на пьедестал:
Начертано на нем магическое слово -
То имя нежное, чьим пленником я стал.
Скиталица моя, где будете тогда вы?
Покинете меня? Вновь разлучимся мы?
О, неужели вы хотите для забавы
Средь лета погрузить меня в кошмар зимы?
Зима - не только снег, не только мрак и стужа,
Зима - когда в душе свет радости погас,
И в сердце песен нет, и мысль бесцельно кружит,
Зима - когда со мной не будет рядом вас.

Дюма-отец заключал свой рассказ словами: "Я покинул этих прелестных и беспечных детей в два часа ночи, моля Бога влюбленных позаботиться о них".
Однако бог влюбленных заботился плохо. Молва о романе модного писателя и невестки русского канцлера донеслась до берегов Невы и вызвала неудовольствие не только в доме Нессельроде, но и в царском дворце. Нахмуренная высочайшая бровь, несколько оброненных слов - и вот уже канцлер настойчиво советует сыну "похитить свою жену из Парижа". В марте 1851 года Дмитрий Нессельроде явился в Париж и увез Лидию в Россию, чтобы положить конец ее безрассудствам. В его интерпретации история выглядела следующим образом: Лидия - "это неопытное и очаровательное дитя" - стала жертвой клеветы, "один наглый французишко осмелился компрометировать ее своими ухаживаниями, но его призвали к порядку". Но верил ли сам Дмитрий Карлович своим словам?
А Дюма-сын, потрясенный внезапным отъездом возлюбленной, бросил все дела, занял у отца последние деньги и кинулся в погоню. Следуя по пятам за Лидией, он проехал через всю Бельгию и Германию. Из Брюсселя он написал своей приятельнице Элизе Ботте: "Дорогой друг, мы прибыли в Брюссель. Бог знает куда она повлечет меня теперь. Сегодня вечером я три или  четыре раза видел ее, она казалась бледной и печальной, глаза у нее были заплаканные. Вы огорчились бы, увидев ее. Словом, я влюблен - и этим все сказано!.." Вновь и вновь он обращался к отцу с просьбой о деньгах, и старший Дюма посылал ему всё, что мог.
От станции к станции, от гостиницы к гостинице гнался Александр Дюма за четой Нессельроде, но, прибыв на границу с русской Польшей, в Мысловиц, обнаружил, что граница для него закрыта на засов. Таможенники получили приказ самого канцлера не пропускать Дюма в Россию. Он провел две недели на деревенском постоялом дворе и, убедившись в бесплодности своих усилий, отправился в обратный путь.
В один из июньских дней в кабинет Дюма-отца вошел бородатый молодой человек и сказал:
- Как, ты меня не узнаешь?.. Я так скучал в Мысловице, что решил для развлечения отпустить усы и бороду. Здравствуй, папа!
30 декабря он совершил паломничество в парк Сен-Клу и, вернувшись, протянул отцу лист бумаги:
- Держи! Вот продолжение стихов, которые я читал тебе год назад.

Год миновал с тех пор, как в ясный день с тобою
Гуляли мы в лесу и были там одни.
Увы! Предвидел я, что решено судьбою
Нам болью отплатить за радостные дни.
Расцвета летнего любовь не увидала:
Едва зажегся луч, согревший нам сердца,
Как разлучили нас. Печально и устало
Мы будем врозь идти, быть может, до конца.
В далекой стороне, весну встречая снова,
Лишен я был друзей, надежды, красоты,
И устремлял я взор на горизонт суровый,
И ждал, что ты придешь, как обещала ты.
Но уходили дни дорогами глухими.
Ни слова от тебя. Ни звука. Все мертво.
Закрылся горизонт, чтоб дорогое имя
Не смело донестись до слуха моего.
Один бумажный лист - не так уж это много.
Две-три строки на нем - не очень тяжкий труд.
Не можешь написать? Так выйди на дорогу:
Идет она в поля, и там цветы растут.
Один цветок сорвать не трудно. И в конверте
Отправить лепестки не трудно. А тому,
Кто жил в изгнании, такой привет, поверьте,
Покажется лучом, вдруг озарившим тьму.
Уж целый год прошел, и время возвратило
Тот месяц и число, что ровно год назад
Встречали вместе мы, и ты мне говорила
Об истинной любви, которой нет преград.

Александр Дюма никогда больше не видел Лидию Нессельроде. Он пытался связаться с ней, посылал письма - но всё оказалось тщетно. Лишь в 1852 г. Надежда Нарышкина на словах передаст ему просьбу Лидии забыть о ней и не искать встреч. Надежда Нарышкина, которая впоследствии станет женой Дюма...
А пока, мучительно страдая от разрыва, Дюма написал роман "Дама с жемчугами", сюжет которого практически полностью повторил историю его от отношений с графиней Нессельроде. Героиня – иностранная герцогиня, в восемнадцать лет вышла замуж за человека, который, как и Дмитрий Нессельроде, носил знатное имя и занимал в своей стране видное положение. Автор явно стремился к тому, чтобы его узнали в герое – Жаке де Фейле, так как герцогиня говорила последнему: "Если вы когда-нибудь опишете мою историю, вы назовете ее "Дама с жемчугами"; эта книга будет парой к той, которую вы написали раньше и героиня которой – куртизанка…" Разница только в одном: развязка романа более лестна для Дюма, чем реальный конец истории, ибо в книге герцогиня Анкет, разлученная с любимым, умирает от горя, тогда как настоящая графиня Лидия успела забыть его.

Можно только догадываться, что произошло между супругами Нессельроде во время путешествия по Европе, но за этим последовал полный и окончательный разрыв. После того, как в мае 1851 г. они прибыли в Варшаву, Дмитрий Карлович поручил своему управляющему отвезти жену к отцу, а сам отбыл в Петербург. Узнав об этом, графиня Закревская сама срочно отправилась в Варшаву и привезла дочь в Москву - под родительский кров. А Дмитрий Нессельроде из Петербурга написал Закревскому письмо, в котором объявил, что жить вместе с Лидией для него невозможно, и что теперь ее судьба зависит только от отца. Сразу после этого с Дмитрием происходит какой-то загадочный несчастный случай (дуэль? попытка самоубийства?), и в результате он едва не лишился руки. Узнав об этом, Аграфена Закревская вместе с Лидией срочно выехали в столицу. Канцлер Нессельроде писал своей дочери: "Дмитрия лечили четыре лучших хирурга города, трое из них настаивали на ампутации, четвертый был против, и благодаря ему твой брат сохранил руку... Он был готов к худшему и попросил отсрочку на 48 часов, чтобы причаститься и написать завещание. Он вел себя необычайно мужественно... В разгар этих ужасных испытаний здесь появились Лидия и ее мать, чем я был пренеприятно удивлен: они прибыли сюда, как только прослышали о несчастном случае, разыграли драму и пытались достигнуть примирения. Но все их старания были напрасны, и они отбыли, так и не повидав твоего брата..."
Закончилось тем, что Лидия вернулась жить в отцовский дом, а ее сын Анатолий остался в семье Нессельроде. Будущее молодой графини было весьма туманно, поскольку давать ей развод муж категорически отказывался. К счастью, у нее была поддержка отца, который в то время был генерал-губернатором Москвы. А.В.Фигнер, служивший в те годы в канцелярии Закревского, вспоминал: "Окруженная раболепным вниманием, графиня Лидия Арсеньевна была царицей московского высшего общества и походила иногда на избалованного ребенка; но, имея добрейшее сердце, часто употребляла свое влияние на отца для добрых дел, в смысле покровительства и защиты... Графиня Лидия Арсеньевна проводила время в вихре светских удовольствий. Балы, рауты, пикники, dejeuners, dansants, домашние спектакли – следовали один за другим почти беспрерывно".
Подобно своей матери, Лидия не стеснялась светскими условностями и жила так, как ей нравилось, а не так, как предписывали нормы общепринятой морали. Она окружала себя поклонниками, ее увлечения быстро сменяли друг друга. Благодаря такому поведению и двусмысленному положению "соломенной вдовы" графиня стала притчей во языцех московского общества. О ее образе жизни ходили самые невероятные слухи и скабрезные анекдоты. Пересказывать их здесь нет особого желания, но вот в качестве примера отрывок из "Записок" очень серьезного человека - генерала Л.В.Дубельта (начальника штаба Корпуса жандармов и управляющего 3-м отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии): "У графини Закревской без ведома графа даются вечера, и вот как: мать и дочь, сиречь графиня Нессельроде, приглашают к себе несколько молодых дам и столько же кавалеров, запирают комнату, тушат свечи, и в потемках, которая из этих барынь достанется которому из молодых баринов, с тою он имеет дело. Так на одном вечере молодая графиня Нессельроде досталась молодому Муханову. Он, хотя и в потемках, но узнал ее, и как видно что иметь с нею дело ему понравилось, то он желал на другой день сделать с нею то же, но она дала ему пощечину. Видно, он был неисправен или ей не понравился. Гадко, а что еще гаже, это что Муханов сам это рассказывает. Подлец!"
Такого рода рассказами пестрят мемуары и письма тех лет, и их с удовольствием смакуют современные авторы (та же Елена Арсеньева в "Русских куртизанках" и иже с ней), при этом забывая упомянуть о некоторых "незначительных" деталях. Например, о том, что Лидия Нессельроде активно занималась благотворительностью и была попечительницей и членом Совета Яузского детского приюта. Или о том, что она переводила на русский язык французские драмы, которые игрались в московских театрах: "Иоанн Пальма", "Три сердца", "Жермен", "Адрианна Лекуврер" и др.
А вот что писал в своих воспоминаниях Сергей Михайлович Загоскин (тайный советник, сын известного писателя): "Граф Закревский... был человек богатый и не скупился веселить Москву. Сверх больших балов, на которые приглашались масса народа, у него бывали малые вечера в аппартаментах его супруги, графини Аграфены Федоровны, куда приглашались только ее родственники, близкие знакомые и друзья обоего пола хозяйки. По тогдашним городским слухам, некоторые из этих друзей отличались будто бы сильной развязностью и чересчур легкими разговорами, до которых была охотница старая графиня и которыми не брезговала молодая, красивая дочь ее, графиня Лидия Арсеньевна Нессельроде. Впоследствии этих слухов, дамы высшего общества тщательно избегали короткого знакомства с двумя умными, любезными, но несколько игривого характера, представительницами генерал-губернаторского дома. Злые языки белокаменной кружевницы шли еще далее: они уверяли, что из числа чиновников графа Закревского вступивших в интимный кружок ее супруги, те, кто пользовались особым ее благоволением, попадали, по ходатайству самого графа в камергеры, а обратившие внимание на себя внимание дочери в камер-юнкеры. Россказни эти, по моему убеждению, были чистые выдумки... Во всяком случае, слухи эти до того были распространены среди московской публики, что в начале моих выездов батюшка не желал, что бы я попал на малые вечера графини, и, только года через три, сделавшись частым посетителем этих вечеров, могу по совести сказать, что вечера были совершенно приличны..."
И позволю себе привести довольно большой фрагмент из интереснейших мемуаров режиссера Малого театра С.П.Соловьева:
"Графиня Лидия Арсеньевна Нессельроде была живым портретом своей матери и лицом и нравственным настроением: только лицо было моложе, и выражение доброты гораздо эксцентричнее. Я расскажу один случай, который достаточно обрисовывает эту добрую, симпатичную личность: умер один чиновник, не дослужив до пенсии: его жена и трое маленьких детей остались без всяких средств к существованию, вдове посоветовали обратиться к графине Лидии Арсеньевне Нессельроде. Она послушала совета и отправилась, взяв с собой детей, как живое доказательство своего безвыходного положения. Графиня Лидия Арсеньевна жила тогда в своем, еще не совсем отделанном доме, в переулке близ Тверской. Войдя на двор, вдова увидела недалеко от подъезда карету и, узнав от кучера, что карета графини, она стала дожидаться у крыльца. Скоро на крыльцо вышла молодая дама, небольшого роста, скромно одетая. Кучер подал экипаж: это была графиня Нессельроде. Вдова подошла к ней.
«Что Вам угодно?» - спросила графиня. Вдова объяснила.
«Потрудитесь подождать, я сейчас» - сказала графиня, уходя в дом. Через несколько минут она возвратилась и, отдавая вдове что-то, завернутое в бумагу, сказала: - меньше 300 рублей не отдавайте, это гораздо дороже стоит. Проговорив это – она быстро села в карету и уехала, так что вдова не успела ее и поблагодарить: в бумаге была завернута дорогая турецкая шаль. И этот случай не единственный. Когда у Лидии Арсеньевны не было денег, что случалось очень нередко, по причине ея щедрых и беспрестанных подаяний, тогда, считая по своему обыкновению невозможным отказать в пособии просящему, она часто отдавала очень ценные вещи, без разбора что только попадалось под руку. У нее, так же как у графини Закревской, было несколько семейств, которым она каждый месяц давала деньги на содержание: на страстной неделе она каждый день, начиная с четверга и оканчивая Пасхой, нагрузив свою карету пасхами, куличами и прочими припасами, развозила все это, с приложением денег, известным ей недостаточным семействам....

Но вот что меня всегда удивляло и удивляет до сих пор: об этих истинно-добрых женщинах, столько поработавших на пользу ближнего, говорили много дурного: не находя пятна на их общественной жизни, дерзко врывались в их частную, семейную жизнь и клеветали. Для оправдания же своих голословных обвинений, выдумывали и подтасовывали факты..."
Что ж, истина, скорее всего, где-то посередине)) Лидия Арсеньевна, как и ее мать, сочетала в себе доброе сердце, независимый и легкомысленный нрав и не слишком строгие нравственные принципы. А может быть, она просто искала свою настоящую любовь? И она ее нашла...
Князь Дмитрий Владимирович Друцкой-Соколинский служил чиновником особых поручений при генерал-губернаторе Москвы. Он был шестью годами младше Лидии, но ведь чувства не проверяются алгеброй. Дмитрий (снова Дмитрий!) был готов немедленно предложить Лидии своё имя, руку, сердце и всё, что имел. Но по закону графиня по-прежнему была замужней дамой, а Нессельроде по-прежнему наотрез отказывался давать развод: развод по тем временам - скандал, несмываемое пятно на репутации. Препятствие казалось неодолимым. Граф Закревский был близок к отчаянию: сознание того, что после его смерти судьба дочери будет зависеть от человека, который ее ненавидит, сводила Арсения Андреевича с ума. Однако все его усилия добиться для нее официального развода потерпели фиаско. И тогда он решился на отчаянный поступок, погубивший его карьеру.
У Закревского было много недоброжелателей, и много нелестного говорилось в его адрес, но даже недоброжелатели признавали его безукоризненную, доходящую до щепетильности честность. И вот единственный раз за свою долгую жизнь Арсений Андреевич воспользовался своим служебным положением - ради счастья единственной дочери. Своей властью он устроил брак Лидии с Друцким-Соколинским.
Венчание состоялось 6 февраля 1859 года в церкви села Шилкино Скопинского уезда Рязанской губернии. Сельский священник то ли не знал, что невеста уже состоит в браке, то ли получил от графа солидное вознаграждение - подробности нам неизвестны. В канцелярии генерал-губернатора были выписаны заграничные паспорта для князя и княгини Друцких-Соколинских, и сразу после венчания молодожены уехали из России - подальше от всевидящего ока закона.
Разумеется, такое дело не могло долго оставаться тайной. Да Закревский на это и не рассчитывал и сам написал признательное письмо императору Александру 2-му: "Вашему Величеству известна несчастная судьба единственной дочери моей… В продолжение семи лет я неоднократно старался восстановить добрые отношения между графом Нессельроде и моей дочерью, но все старания мои были напрасны… Между тем мысль, что после меня дочь моя останется на произволе графа Дмитрия Нессельроде, не давала мне покоя. Мои отцовские чувства долго боролись во мне с обязанностями гражданина и верноподданного… Я изнемог в этой борьбе и, возложив упование на Бога, благословил дочь мою на брак с отставным коллежским асессором князем Друцким-Соколинским… Я один виною этого незаконного поступка".
Эта история возмутила молодого императора, в то время еще бывшего строгим поборником семейных устоев (кто тогда мог подумать, что всего через несколько лет он сам эти устои поколеблет так, как никто не колебал?). На письме Арсения Андреевича царская рука начертала: "После подобного поступка он не может оставаться на своем посту". Закревский ушел в отставку. Святейший Синод признал брак Лидии с Друцким-Соколинским недействительным - теперь, если бы супруги вернулись в Россию, их ожидало строгое наказание. Но они к тому времени уже были в солнечной Италии, а итальянцам не было никакого дела до указов русской церкви.
Лидия с мужем обосновались во Флоренции. Она нашла счастье в семейной жизни, прочно вычеркнув из памяти все ошибки бурной молодости. Сохранилась фотография 1860-х годов - вот так выглядела "дама в жемчугах" в возрасте приблизительно сорока лет.

Изображение

В этом браке у нее родилось двое детей: мальчика назвали Арсением (в честь дедушки), девочку Марией. Арсений Дмитриевич Друцкой-Соколинский впоследствии закончил Николаевское кавалерийское училище и служил в России. Что касается другого сына Лидии, Анатолия Дмитриевича Нессельроде, то о нем можно почитать вот здесь хотя бы:
http://www.samara-hi...st/digest_8.php
...не меньше, чем две трети волшебства (с)

#115 Медуза Горгона

Медуза Горгона

    Немножко весны..

  • Пользователи
  • PipPipPip
  • 5 402 сообщений

Отправлено 15 октября 2015 - 15:23

Сумасбродка, ведьма, горгона Медуза с волосами, «пропитанными икрой и шампанским», она — «аллегория тошнотворного величия» с рубиновыми когтями — отзывались о ней одни. Богиня, ослепительная Персефона, «живая метаморфоза», вечная муза — говорили другие.

Изображение

Маркиза Казати вызывала у современников странные чувства: для сторонних наблюдателей она была богатой чудачкой, для близких и хорошо знающих ее людей — тонкой, изысканной, умной эстеткой. Художники писали ее без устали — в них она разжигала пожар. А один из самых модных поэтов эпохи, известный сердцеед Габриэле д'Аннунцио, влюбился в нее с первого взгляда.

И что с того, что она жила в придуманном мире и, развлекая себя, развлекала других?

Луиза Амман родилась в «золотой люльке». Ее отец, Альберто Амман, был крупным европейским промышленником — владел текстильной фабрикой в Порденоне, выпускающей хлопчатобумажные ткани. Интерес к текстильному производству он унаследовал от отца, уроженца австрийского города Брегенц, Франца Северина Аммана, который однажды перебрался из Австрии в Италию, где основал две ткацкие фабрики (одну — близ Милана), и стал Франческо Саверио. Его сын, Альберто, оказался таким же преуспевающим — помимо производства в Порденоне он возглавлял Ассоциацию итальянской хлопчатобумажной промышленности, основателем которой являлся. В возрасте 32 лет в 1879 году он женился на 22-летней уроженке Вены (из австрийско-итальянской семьи) Лючии Бресси. Через год, 22 января, у супругов появилась первая дочь Франческа, а еще через год, 23 января 1881-го, — вторая дочь, нареченная при крещении Луизой Аделе Розой Марией. Обеим девочкам было уготовано сплошь благоденствие. Родители к тому времени имели несколько домов, в том числе особняк в королевском парке Вилла Реале в Монце и виллу Амалия на берегу озера Комо. Разумеется, король Умберто I был знаком с Альберто Амманом и отмечал его среди подданных. Одно из признаний короля — графский титул Альберто.

О детстве Луизы известно не так много.

Воспитывалась гувернантками, была замкнутым ребенком, не любила шумные сборища и особенно разъезды по гостям. Луиза предпочитала проводить время уединенно, например, за рисованием. Но больше всего она любила разговаривать с матерью, как любят дети, которые хотят общаться с родителями больше.

Ее мать, Лючия Амман, рассматривала по вечерам детские рисунки, листала с девочками популярные журналы мод. Молодая, блистающая в свете женщина знала все о красоте и модных платьях того времени. А Луиза питала к этой теме особую страсть. Она могла подолгу, так же, как и за рисованием, проводить время у раскрытых гардеробов матери: изучать детали многочисленных нарядов и драгоценных украшений. Лючия очень любила жемчуг, и Луиза потом тоже станет носить жемчужные нити в несколько рядов, словно эти нити будут связывать ее с юностью, которая кончилась рано…

Весной 1894 года в возрасте 37 лет Лючия скоропостижно умерла. Граф Альберто был безутешен: для счастливой жизни семьи он, казалось, сделал абсолютно все, но кто бы знал, что такое счастье?

Он пережил свою жену всего на два года.

Опеку над девочками взял их дядя Эдоардо Амман, младший брат Альберто. Сестрам, унаследовавшим огромное состояние, к тому времени было 16 и 15 лет.

Начало карнавала

Удивительно, но до замужества кроме огромных и пугающих глаз ничто в Луизе не выдавало ее будущей сверхэкзальтации, пристрастий к грандиозным карнавалам, балам, бесконечным перевоплощениям, ее умения занять особое место в умах художников и поэтов и создать вокруг себя невероятный ажиотаж. Как превращалась застенчивая, робкая Луиза в эксцентричную маркизу, одну из самых известных женщин Европы?

И почему ее феномен не укладывается в рамки популярных психофизиологических теорий, наподобие современных теорий личности?
Громкая история Луизы началась, конечно, с детства, с недостатка внимания, который потом, как известно, обязательно компенсируется. Далее в ее семье произошла трагедия — потеря родителей; она наложила свой отпечаток на изначальную замкнутость и робость Луизы — не стало людей, с которыми ей было тепло и уютно. Восстанавливая в памяти образы своей прелестной матери, Луиза стала создавать все новые и новые собственные образы, словно в продолжение того славного путешествия в мир моды, который приоткрыла ей Лючия. И вдруг, по прошествии времени, в какой-то момент она поняла, что обладает удивительным умением — «прятаться за костюм» и в этом самом костюме отличаться от всех остальных, выделяться на их фоне. Так осуществилось давнее желание — быть замеченной. Это, конечно, не все мотивы, сложившие ее неординарность. Есть еще один, материальный, — наследство. Но даже с ним объяснение феномена Казати окажется неполным, поскольку самый главный секрет скрывался, конечно же, в ней самой. В щедрой натуре, взрывном характере, несомненном чувстве прекрасного и собственного достоинства.


Первым шагом на пути к славе Луизы оказалось ее замужество, в котором графиня стала маркизой и осталась ею после развода. И в случае с замужеством, как, впрочем, и в остальных событиях жизни Луизы, ее нельзя уличить в корысти или выстроенной стратегии — она была слишком богата для этого. Все случилось совсем неожиданно — в зеленых глазах молодой, изящной и робкой графини, как в бездонном омуте, потонул один завидный жених — маркиз Камилло Казати Стампа ди Сончино, выходец из старейшего миланского рода.

Изображение

Завидным он был как раз по причине принадлежности к знатному роду, но отнюдь не в смысле состояния. Когда он предложил Луизе руку и сердце, ему было 21, а ей — 18. После помолвки, ухаживаний, приготовлений к торжеству и, наконец, после самого торжества, состоявшегося 22 июня 1900 года, новобрачные уехали в Париж, где проходила Всемирная выставка, а потом вернулись на виллу Камилло Казати и проводили время: он — на охоте, она — в общении (в замужестве круг ее знакомых увеличился и пополнился разными известными именами) и за столиками спиритических сеансов. Увлечение оккультизмом и черной магией было тогда повсеместным. И в Европе, и в Америке обеспеченная публика гадала, узнавала будущее, говорила с духами умерших. Луиза занималась этим на протяжении всей жизни. Гадалки, астрологи и иже с ними жили в ее дворцах годами, словно оракулы при императрице. А среди предметов, окружающих ее в последние дни, когда от состояния семидесятилетней маркизы не осталось и следа, значился футляр из хрусталя, в котором, как она поясняла, хранилась фаланга святого Петра: он кинул ею в Казати во время спиритического сеанса…

Биографы Луизы Скот Д. Райерссон и Майкл Орландо Яккарино склонны думать, что известный всему миру образ маркизы первоначально складывался под влиянием некой Кристины Тривульцио, героини итальянской творческой богемы XIX века. Последняя имела также огромные, выразительные глаза и слишком увлекалась магией. Правда, Луиза родилась, когда Кристина уже десять лет как пребывала в другом мире, но друзья и Луизы, и Камилло отмечали небывалое портретное сходство этих женщин. Сама Казати так им прониклась, что назвала Кристиной свою единственную дочь, появившуюся на свет в середине лета 1901 года...

Гонитель тоски

Габриэле д'Аннунцио, один из самых известных и модных европейских поэтов и романистов, подобрался к сердцу Луизы незаметно на третьем году ее семейной жизни. Невысокий, лысый и бесконечно энергичный, Д'Аннунцио был откровенным дамским угодником, имел многочисленные романы с состоятельными женщинами, среди которых числилась и неподражаемая актриса Элеонора Дузе. Луиза к этому времени уже заскучала в замужестве, Камилло больше всего интересовали охота и собаки, а она занималась поддержанием порядка в их многочисленных домах и виллах. На некоторых фотографиях этого периода в глазах Луизы — тоска. Зато как изменилось все с приходом в ее жизнь Д'Аннунцио, который увлек маркизу и страстью, и литературой. С его легкой руки Луиза стала Корой (он назвал ее одним из имен греческой богини Персефоны), и вместе они принялись «раскрашивать» жизнь друг друга. Свои чувства с разной степенью накала Казати и Д'Аннунцио пронесут до конца, до смерти поэта на семьдесят четвертом году жизни.

Изображение

Габриэле д'Аннунцио в своем салоне на вилле Маммарелла. 1895 год.  
Скрытый текст

Кошки и газели

Костюмированные балы и маскарады маркиза начала устраивать во владениях Казати, это увлечение также было модным в богатых домах. Выбиралась определенная эпоха, стилизовались интерьеры, а гости прибывали на бал в костюмах героев выбранного времени. Большей частью эти маскарады были благотворительными и собирали большое количество участников. Луиза покоряла присутствующих и нарядами, и способностью вживаться в образ. В 1905 году публика трепетала при виде Казати в облике византийской императрицы Феодоры (супруги Юстиниана). Ее костюм, украшения и лицо под гримом были настолько правдоподобными, что казалось, время повернуло вспять — и перед зрителями стоит реальная Феодора, которая только что сошла с равеннской мозаики. На маскарад этого же года, проходивший в присутствии королевской четы в Квиринальском дворце, маркиза Казати прибыла в платье из золотого шитья и приковала к себе взгляды публики на неприлично долгое время. Хотя увлекать костюмом — разве это неприлично? Вот огромный питон вместо платья — другое дело, или же леопардовая мантия, наброшенная на голое тело. Не случайно про маркизу частенько говорили, что сегодня, кроме духов, на ней ничего не было.

Роман с Д'Аннунцио раскрепостил Луизу: ее природная робость поначалу сокрылась за необыкновенными, баснословно дорогими костюмами, а потом и вовсе переродилась в невиданного масштаба эпатаж. Казалось, что светские сплетни по поводу ее скандального избранника отлетали от Казати, не коснувшись. Ее, видимо, и вправду не трогали всевозможные колкости и карикатуры в свой адрес, а может быть, напротив, она получала от них удовольствие. Интересно, с каким чувством она рассматривала популярную в то время карикатуру, на которой она была изображена в обнимку с Д'Аннунцио посреди кровати маркиза. Камилло реагировал на это индифферентно. И в целом, похоже, оказался благородным джентльменом, то есть понимал, что Луиза весьма и весьма пополнила его скромное состояние, что она никак не мешала его страсти к охоте и, главное, подарила ему чудесного ребенка. Что же еще может желать настоящий маркиз?

Изображение

Луиза Казати. Около 1905 года.

Отдаленные друг от друга супруги в 1906 году вдруг загорелись общим делом — строительством особняка в Риме. Словно для бесконечных разговоров своих богатых соседей Луиза отделала особняк вопреки всем традициям, доминантой здесь выступал черно-белый цвет интерьеров. Но самой большой страстью маркизы были, конечно, не венецианские зеркала и роскошные портьеры, а животные. Ими она окружала себя всю жизнь, и в таком количестве, что даже в конце своего пути, не имея средств к существованию, обитая в казенных комнатах, она держала пять-шесть пекинесов — любимую породу. Порой ей действительно нечего было есть, но еду собакам она добывала: у знакомых, друзей, бакалейщиков. Когда же, состарившись, какая-то из собак умирала, маркиза просила сделать из нее чучело.

В новом римском особняке припеваючи жили многочисленные сиамские, персидские и прочие коты, рядом с ними сторожил сад огромный мастифф Анджелина, в доме в ошейниках с крупными бриллиантами бегали борзые (с которыми она запечатлена на нескольких картинах).

«Я вошла в вестибюль, отделанный в греческом стиле, и села, ожидая появления маркизы. Внезапно я услышала тираду немыслимо вульгарных выражений, обращенных ко мне. Я огляделась и увидела зеленого попугая. Он сидел на жердочке, не привязанный. Я поспешно поднялась и перешла в соседнюю гостиную, решив подождать маркизу там. И вдруг до меня донеслось угрожающее рычание — рррр! Передо мной стоял белый бульдог. Он тоже был не на цепи, и я выбежала в соседнюю залу, устланную и увешанную медвежьими шкурами. Здесь я услышала зловещее шипение: в клетке медленно поднималась и шипела на меня огромная кобра…» — вспоминала танцовщица Айседора Дункан в «Моей жизни».

У главного входа в этот особняк гостей встречали две отлитые из золота газели. И все обитатели этого великолепия были настолько своеобразными, что разобраться, кто из них более, а кто менее «натуральный», представлялось делом нелегким.

Неугодных в шкаф!

Кого маркиза любила больше: животных или людей? Скорее, первых. А из людей предпочитала мужчин. С женщинами дружбы практически не имела, обходилась общением лишь с несколькими подругами. По отношению к другим — например, к дамам, присутствующим на ее балах, могла проявлять разные нелюбезности. Современники говорили, что во время печально известного парижского маскарада, устроенного Казати в память о графе Калиостро, за попытку скопировать ее костюм маркиза заточила одну из дам в шкаф на весь вечер.

Луиза слыла великим меценатом. Большой знаток живописи, она патронировала множество имен, известных и неизвестных. Поддерживала художников, поэтов, музыкантов: Филиппо Томмазо Маринетти, Альберто Мартини, Джованни Больдини, Артура Рубинштейна и многих других.

Знакомство Казати с Рубинштейном началось с большого недоразумения: впервые он заметил маркизу в приглушенном освещении в салоне одного отеля, увидел ее черные, подведенные углем глаза, фиолетовые волосы и — испугавшись, вскрикнул… Но потом Казати совершенно очаровала музыканта и поддерживала его материально, чему свидетельства — его воспоминания. А к Больдини маркиза питала и вовсе особенные чувства. Их знакомство привело к чудесным результатам — необыкновенным портретам Казати, которая по приглашению художника помчалась в Париж, в его мастерскую, провела возле Больдини довольно много времени, и вот в 1908 году появилось полотно «Маркиза Луиза Казати с борзой», снискавшее бурю оваций в парижском Салоне.

Венеция и Веньер деи Леони

В 1910 году Казати совершила покупку века — старинное венецианское палаццо — дворец Веньеров. В Венецию маркиза рвалась давно: об этом чудо-городе ей неустанно рассказывал Д'Аннунцио. И вот мечта сбылась, окна ее теперешнего дворца выходили на главную артерию города — Большой канал. Правда, сам полуразвалившийся дворец представлял унылое зрелище, но для маркизы не было ничего невозможного. Обладая хорошим вкусом, она отреставрировала его (основательно укрепив постройку), сохранив при этом дух старины. В дворцовый сад оригинальная особа запустила двух гепардов, сюда же из Рима переехали борзые, а со временем зеленый оазис и вовсе стал походить на невероятный зоопарк с дроздами, попугаями, павлином (дрозды и павлин были белыми), собаками, многочисленными приматами, а также кошками. Опять же современники маркизы отмечали, что у всей живности Луиза имела необыкновенный авторитет, звери слушались ее и практически не проявляли недовольства друг к другу. Гепарды стали любимой темой гостей и знакомых маркизы, что только не сочинялось про них, как и про следующее увлечение Казати — змей. Известен случай, когда в 1915 году во время путешествия в Америку на лайнере «Левиафан» исчез удав маркизы. И она, едва пережив эту потерю, по прибытии в Нью-Йорк тут же попросила купить нового удава...

Несмотря на бесконечные разговоры о ее чудачествах, Венеция, похоже, безоговорочно приняла созидательницу эпатажа (недовольными оставались лишь соседи): как только на водах Большого канала появлялась гондола, в которой Луиза восседала в умопомрачительных нарядах в обнимку с гепардами, — публика стыла от восторга. Вскоре Казати слилась с атмосферой города настолько, что устраивала балы прямо на площади Сан-Марко. Разве мог отыскаться во власти города такой смельчак, который решил бы что-либо запретить Казати?

Чаша с цветами

Изображение
Джованни Больдини. Маркиза Луиза Казати с павлиньим пером. 1914 год.

К гепардам и удавам нужно обязательно добавить восковую фигуру маркизы — иначе перечень ее чудачеств окажется неполным. Перед тем как изготовить свою точную копию из воска, Казати купила еще одну куклу — копию несчастной баронессы Марии Вечеры, которую в действительности в 1889 году в замке Майерлинг застрелил ее возлюбленный принц Рудольф (сын императора Франца Иосифа I). Казати имела обыкновение поочередно усаживать этих кукол за стол. Представьте состояние гостей, входящих в комнату для ужина и занимающих места по соседству с ними. Свою собственную копию Луиза просила одевать так же, как себя. Для чего ей нужны были эти куклы? Как инструмент для розыгрыша? А может быть, увлекаясь магией, она отводила им другую роль? Интересно узнать, какие глаза были у куклы-копии маркизы, могли ли они быть похожими на ее настоящие? Говорят, что блеск последних объяснялся просто: Луиза закапывала себе капли из белладонны, а потом подводила глаза углем (отчего и испугался упомянутый выше Рубинштейн), да еще и наклеивала пятисантиметровые ресницы.

Зато какими эти черно-зеленые очи получались на полотнах Альберто Мартини, Джованни Больдини, Кеса ван Донгена, который создал серию портретов Казати! На одном из них («Чаше с цветами») Луиза, изображенная подле чаши, сама источает необыкновенный аромат соблазна. Ван Донген настолько воспылал к ней, что отказался продавать свои работы и возвращался к ее образу на протяжении семи лет. А в 1921 году он даже поселился в палаццо Деи Леони, убежав от парижских критиков. Их роман-сотрудничество оказался, как и в случае с поэтом Д'Аннунцио, бесконечно плодотворным: они питались энергией, страстями и плодами воображения друг друга. Хотя вряд ли можно сравнивать ее недолгие отношения с Ван Донгеном с романом длиною в жизнь — с Д'Аннунцио. Где бы ни жила Луиза, она непременно возвращалась к своему поэту, привозила подарки, открытки, в момент отсутствия писала ему отовсюду. Однажды ее подарок-послание превзошел все ожидания. Маркиза отправила поэту посылку с черепахой, приобретенной в гамбургском зоопарке. А поэт «ответил» ей небольшим черным аллигатором, во всяком случае, так говорили их знакомые. Черепаха Хели прожила у Д'Аннунцио почти пять лет, но потом, прямо перед приездом маркизы, — и надо же такому случиться — она объела туберозы в саду его особняка и отравилась. Зная, как опечалится дорогая сердцу Кора, поэт заказал Хели золотые доспехи и уложил ее в этом обличье на атласную подушку. Видимо, предполагая, что эффект от этого зрелища несколько скрасит Луизе горечь потери.

Экстравагантность под занавес

Маркиза окончательно рассталась с супругом в 1914 году, а официальный развод получила лишь в 1924-м. Кристине в 1914-м исполнилось 13 лет, она осталась с матерью. Хотя что означает «осталась»? Дочь сначала жила в строгом римско-католическом монастыре, а потом училась в Оксфордском университете, который так и не окончила. А карнавал жизни Луизы по-прежнему продолжался, правда, теперь с меньшим размахом: увеселительные мероприятия европейского бомонда сократились в связи с Первой мировой войной. А после войны мир и вовсе стал другим, и это не могла не почувствовать Казати. Изменился и ее образ жизни, хотя, конечно, менее эксцентричной она не стала.

Судьба Кристины оказалась совсем непохожей на судьбу матери. В 1925 году она вышла замуж за Фрэнсиса Джона Кларенса Уэстерна Плантагенета, виконта Гастингса, вопреки воле родителей возлюбленного и обосновалась в Англии. Ее супруг занимался живописью и даже создал впоследствии портрет своей скандально известной тещи. В 1928 году Кристина родила девочку, которую назвали Мурея.

Внучка маркизы сыграет в ее закатной жизни особую роль: она одна из немногих будет рядом с Луизой в старости. Кристина расстанется с Гастингсом, выйдет замуж второй раз, но уйдет из жизни в 51 год. Так, постепенно близкие люди будут покидать маркизу…

Проказы графа Калиостро

Особо громкую и подчас скандальную славу Казати придали события, связанные с чередой ее балов 1927 года. Один из них, майский (он, правда, оказался, наиболее «тихим»), запечатлела помощница Айседоры Дункан Мэри Дести в книге «Нерассказанные истории»: «Мы прибыли около полуночи в страшное ненастье. Нам показалось, перед нами возникло сказочное видение. Дом был окружен вереницей крохотных электрических лампочек… По тропинкам сновали лакеи в роскошных, шитых золотом камзолах, атласных штанах и шелковых чулках. В доме, невзирая на потоп, собрались все звезды «Комеди Франсез» и самые знаменитые поэты и художники того времени. Прием воистину поражал великолепием… Росту в этой худой женщине (маркизе. — Прим. ред.) было что-нибудь метр восемьдесят, и вдобавок она надела очень высокую черную шляпу, усеянную звездами. Лица было не видно под маской, из-под которой сверкали под стать бриллиантам, усыпавшим руки, шею и плечи, огромные глаза. Как сомнамбула, прошла она по залам, раскланиваясь со всеми, будто одна из приглашенных…» Это называлось балом Золотой розы. Далее Мэри Дести отмечает, что в память об увиденном великолепии она долго хранила золотую розу, внутри которой находилась крошечная капсула с розовой эссенцией — золотые цветки раздавали гостям перед разъездом. Этот бал прошел на удивление спокойно, а вот другой — в память о графе Калиостро, устроенный месяцем позже, провалился. Он готовился в парижском особняке Казати — Пале-Роз, принадлежавшем до нее графу Роберу де Монтескью. Приготовления к празднику были грандиозными. Перед приездом гостей дворцовый сад был уставлен горящими факелами, столы изобиловали яствами, прислугу нарядили в парики и костюмы, соответствующие духу времени великого чародея. Кого здесь только не было! Петр Великий, Мария Антуанетта, граф Д'Артуа… Но действо развернули вспять сами силы природы, началась такая гроза, что молния, казалось, вот-вот спалит всех присутствующих. Возникла жуткая паника, и гости в ужасе стали разбегаться во все стороны прямо по потокам воды, да еще и поливаемые сверху. Все смешалось: костюмы, кринолины, парики, грим растекался по их лицам ручьями. Это было страшное зрелище.

Оплатить все счета за этот маскарад Луиза сможет с большим трудом, изыскивая средства уже из остатков своего состояния.

И с этого момента ее долги неуклонно росли. С молотка пошло сначала содержимое дворца, а потом и само сооружение, а главное — необыкновенный «Эрмитаж» Казати, где, говорят, насчитывалось около 130 посвященных ей работ. И если представить, какие имена присутствовали в этой галерее, то можно составить представление о величине долга. Хотя маркиза никогда не умела быть рачительной, чего стоят такие факты, что она могла расплачиваться с таксистом драгоценными камнями. Кстати, одну из золотых газелей приобрела в то время Коко Шанель…

В 1938 году умер ее самый задушевный друг — Д'Аннунцио. На его похороны Казати не поехала. Может быть, помнила тот факт, что поэт не откликнулся на ее просьбу о займе перед аукционом в Пале-Роз. Но какая же должна была быть сумма этого займа?! Маркиза не вдавалась в такие подробности. А может быть, она просто не хотела видеть его мертвым, не было ее и на похоронах дочери…

В преклонном возрасте маркиза продолжала оставаться Луизой Казати и все так же как магнитом притягивала к себе людей. Последние пятнадцать лет не единожды проверили ее на прочность, и она не изменила своей жажды жизни. Как пишут биографы, Скот Д. Райерссон и Майкл Орландо Яккарино, обстановка, в которой она пребывала, совершенно не походила на прежнюю. Некогда одна из самых богатых женщин Европы довольствовалась диваном, набитым конским волосом, старой ванной и сломанными часами с кукушкой. При этом Казати продолжала развлекать себя и навещавших ее друзей, число которых сильно сократилось: она составляла коллажи из газетных и журнальных вырезок. И ее творчество как всегда было проникнуто выдумкой и оригинальностью.

1 июня 1957 года Луиза Казати стала частью вечности. Она умерла за любимым развлечением — по окончании спиритического сеанса. Внучка одела ее в легендарный леопардовый костюм, последний друг маркизы, Сидни Фармер, принес для нее новые накладные ресницы, а также чучело любимого пекинеса, который приютился в ногах дражайшей хозяйки.

Прекрасная маркиза покоится в Лондоне на Бромптонском кладбище.
Может испытания и делают нас сильнее, но живём мы ради солнечных дней...

#116 SIMONA

SIMONA

    лайфхакер

  • Пользователи
  • PipPipPip
  • 6 406 сообщений

Отправлено 05 ноября 2016 - 22:43

Изображение


Дочь великого русского поэта не стала принцессой, но прожила жизнь, которой хватило бы на сюжет романа. После ее смерти не осталось ни креста, ни плиты. Будто и не было ни слез, ни жизни, ни любви…

Бесенок Таша

Так называли в семье младшую дочь Пушкина — Наталью Александровну.
Когда случилась трагедия на Черной речке, Наташе было всего 8 месяцев.
После несчастья Наталья Гончарова сразу же увезла детей из Петербурга в свое родовое имение в Калужской губернии. Там и росла Наташа, окруженная любовью и заботой родных. Из четверых детей она была самой непоседливой и озорной. Впрочем, девочка отличалась хорошими манерами, прекрасным знанием русского и французского и уже в 13 лет поражала окружающих красотой, которую запечатлел известный русский художник И. Макаров.
Когда ее мать, Наталья Николаевна Гончарова, решилась вновь выйти замуж, Таше было уже 8 лет. Избранником Гончаровой стал командир лейб-гвардии Конного полка генерал-адъютант Петр Петрович Ланской.
В день бракосочетания произошел курьез. Юный граф Николай Орлов из желания увидеть свадебное торжество своего командира забрался на колокольню церкви, в которой проходило венчание. Но, хотя и пробрался он туда тихо, обнаружил себя очень громко: задел большой колокол. Раздался удар, и Орлов от испуга и растерянности не знал, как остановить звон. Когда дело объяснилось, он, страшно сконфуженный, извинился перед новобрачными.
Время шло, Таша росла. Николай Орлов все больше времени проводил в семье Ланских, особенно летом на даче в Стрельне. Постепенно дружеские чувства сменились обоюдной пылкой влюбленностью. Когда Таше исполнилось 16, а Николаю 24, влюбленный без памяти юноша сделал попытку посвататься. Но отец Николая, глава Третьего отделения граф А. Ф. Орлов (преемник Бенкендорфа), был категорически против этого брака. «Правда состояла в том, что лучезарная красавица Натали была для него всего лишь «дочерью какого-то сочинителя, убитого на дуэли», — писала Александра Ланская-Арапова, сестра Натальи Александровны. Пользуясь своим положением, вельможа-отец под благовидным предлогом отослал сына из России.

Из огня да в полымя

Наташа скрывала от посторонних глаз печаль. Младшая дочь поэта была горда и своенравна, характером — вся в отца. Ошеломительно скоро после растоптанного жара первой любви она выбрала себе в кавалеры игрока и повесу Михаила Дубельта. Это был сын начальника штаба корпуса жандармов генерала Дубельта, подчиненного... отца Николая Орлова. Удивительное сходство с молодым Пушкиным и одновременно светящуюся красоту, доставшуюся от матери, подмечали в Наташе многие ее современники.

«Красота ее меня поразила. В жизнь мою не видел я женщины более красивой. Высокого роста, чрезвычайно стройная, с великолепными плечами и замечательною белизною лица, она сияла каким-то ослепительным блеском. Несмотря на мало правильные черты лица, напоминавшего африканский тип лица ее отца, она могла называться совершенной красавицей, и, если прибавить к этому ум и любезность, то можно легко представить, как она была окружена на балах и как за ней увивалась вся щегольская молодежь, а старички не спускали с нее глаз»,

— писал сын известного романиста М. Н. Загоскина.

Подполковник Дубельт был в этой «свите» и мгновенно потерял голову. С отчаянья, в отместку Орловым, без особой любви — а, впрочем, кто теперь знает? — Наташа приняла предложение руки и сердца Михаила Леонтьевича Дубельта. По свидетельству современников, Дубельт-младший славился невоздержанным нравом и пристрастием к картежной игре. Но ни мать, ни горячо любивший Ташу отчим не смогли отговорить ее от этого союза. Они оттягивали согласие на брак почти год. С присущей ей резкостью и напором Натали-младшая укоряла мать, что та нарочно противится ее счастью... И тем сломила сопротивление родных.

6 января 1853 года, накануне свадьбы, Наталья Николаевна Гончарова обреченно написала графу Петру Вяземскому:

«Быстро перешла бесенок Таша из детства в зрелый возраст, но делать нечего — судьбу не обойдешь. Вот уже год борюсь с ней, наконец покорилась воле Божьей и нетерпению Дубельта».

Между помолвленными не раз возникали недоразумения, заканчивавшиеся ссорами и размолвками. Но Дубельт, человек выдающегося ума и обладавший к тому же даром красноречия, клялся Таше в безумной любви. А зрелость возраста жениха (он на 13 лет был старше невесты) внушала надежду, что Михаил станет для нее опытным наставником. Увы, чаяния эти не оправдались, хотя внешне все складывалось блестяще. В феврале 1853 года состоялась свадьба.


Под покровом темной вуали

Как при жизни опальному поэту Пушкину общение с шефом корпуса жандармов Леонтием Дубельтом приносило огорчения и неприятности, так и его дочери построить семейное счастье с сыном Дубельта не удалось. Михаил, заядлый картежник и мот, быстро проиграл в карты все приданое жены — 28 тысяч рублей, с Наталией был груб, бешено ревновал, скандалил и бил ее. И все чаще Ее Превосходительство госпожа Дубельт выходила из дома в темной густой вуали и закрытом платье с длинными рукавами. Даже летом. Под покровами она скрывала синяки. На ее теле на всю жизнь остались следы шпор. В пьяной, бешеной ярости Дубельт тогда топтал жену ногами и кричал: «Вот для меня цена твоей красоты!»

Наталья родила троих детей, содержала один из лучших домов в столице и блистала на балах и раутах. Но слухи о семейных бесчинствах генерала Дубельта дошли до ушей императора Александра II, и 16 июля 1862 года Михаил Леонтьевич был внезапно отчислен из полка, отстранен от должности и отправлен в бессрочный отпуск.

В том же году, после 9 лет совместной жизни, Наталья Александровна с двумя старшими детьми приехала к тетушке, родной сестре своей матери. Та жила с мужем, австрийским бароном Фризенгофом, в словацком селении Бродзяны. В это время у Фризенгофов гостила и ее мать, Наталья Николаевна. Туда же не замедлил явиться и Дубельт. Он заявил, что затевает бракоразводный процесс. Нынешнее положение Натали было безвыходным, будущность казалась беспросветной.


Неисповедимы пути любви

Оставив детей на попечение матери и родственников, Наталья Александровна скрылась от Дубельта, уехав из Словакии. Молодая женщина производила настоящий фурор в любой стране, где бы ни появлялась, но молчало ее сердце. Несколько лет прошли в бесконечных скитаниях: Швейцария, Италия, Австрия, Франция. Не было постоянного пристанища, дома, положение Натальи Александровны было на тот момент неопределенным и безрадостным. Наконец она осела в Германии.

...Когда это случилось, и как они встретились впервые? Десять лет назад принц Николай Вильгельм Нассауский, приехав в Россию на коронацию Александра II как представитель прусского королевского двора, увидел на балу двадцатилетнюю дочь Пушкина. Они не могли тогда оторвать друг от друга глаз и протанцевали всю ночь напролет. И присутствие Дубельта, законного супруга, не остановило их. Даже разразившийся потом скандал не заставил Наталью пожалеть о головокружительном вальсе.

И вот спустя годы они встретились вновь. Николай Вильгельм попросил руки Натальи Александровны. Принц хотел жениться на разведенной женщине с тремя детьми! Незнатного рода, иностранке... 1 июля 1867 года в Лондоне они обвенчались. Ради своей любви принц отказался от прав на престол. Муж выхлопотал для супруги титул графини Меренберг — по названию крепости, являющейся родовым владением принцев Нассау, - и они поселились в Висбадене.

Документы о разводе Наталья Александровна Дубельт получила только в 1868 году, будучи уже морганатической женой принца Нассауского. Новый брак Натали был долгим и счастливым. Принц Николай Вильгельм, добродушный немец, обожал свою жену. Она родила ему сына и двух дочерей.

Принцессой она, конечно, не стала — брак был неравным и не давал ей прав на вступление в семейство герцогов Нассау. Но родственники мужа тепло приняли ее (хотя и не сразу), и Наталья Александровна в своих новых владениях чувствовала себя легко и комфортно. Дворец, где они жили с принцем, ее стараниями был превращен в музей. Натали окружала атмосфера любви и почитания.

Говоря о Наталье Александровне, все современники отмечали, что она унаследовала нрав отца — страстный, вспыльчивый и гордый. За словом в карман не лезла. И сейчас еще в Висбадене ходят легенды о ее острословии. В их дом были вхожи литераторы и музыканты, в галерее собрана богатая коллекция редких картин, садовые цветы знали прикосновение ее рук. Она много читала почти на всех европейских языках, путешествовала, была отличной наездницей — это уже в породу Гончаровых.


Тургенева — на дуэль!

В истории литературы графиня Меренберг осталась как хранительница писем А. С. Пушкина к Гончаровой. Когда Наталья Александровна решилась опубликовать их, она обратилась за помощью к Тургеневу. Не от острой материальной нужды — ее уже не было тогда.

Лучшего посредника, чем Иван Сергеевич, трудно было найти. Писатель почел для себя за честь заняться изданием пушкинского наследия. «Это один из почетнейших фактов моей литературной карьеры, — говорил Тургенев. — В этих письмах так и бьет струей светлый и мужественный ум Пушкина, поражает прямота и верность его взглядов, меткость и невольная красивость выражения. Писанные со всей откровенностью семейных отношений, без поправок, оговорок и утаек, они тем яснее передают нам нравственный облик поэта». Иван Сергеевич искренне и сердечно благодарил графиню Меренберг за поступок, на «который она, конечно, решилась не без некоторого колебания», и выразил надежду, что «ту же благодарность почувствует и окажет ей общественное мнение».

Но, когда в первых номерах «Вестника Европы» за 1878 год появились эти письма, на дочь поэта обрушилась вовсе не лавина признательности, а кипящая лава негодования. Даже родные братья Натали, Александр Александрович и Григорий Александрович Пушкины, не были на стороне сестры и... собирались вызвать Тургенева на дуэль за оскорбление чести семьи! Не будем забывать, что в XIX веке шкала моральных ценностей была совсем иной. Это сейчас мы не можем себе представить истории литературы без пушкинских писем, а тогда предание гласности интимной жизни поэта почли поступком вопиющим!

С оригиналами этих писем Наталья Александровна рассталась только в 1882 году, передав их на хранение в Румянцевский музей. Да и то не со всеми. Письма Пушкина к Натали Гончаровой, написанные им еще до их венчания, так и остались у нее. Потом по наследству перешли к ее дочери, графине Софии Торби (морганатической супруге Великого князя Михаила Романова). Когда зять Натальи Александровны продал бесценные письма Дягилеву, она пришла в негодование, но что-либо предпринимать было уже поздно... В 1882 году письма Пушкина к Натали Гончаровой наконец-то попали в Румянцевский музей после долгих и мучительных переговоров.

Недоступность части пушкинских архивов, принадлежащих потомкам со стороны его младшей дочери, объясняется еще и тем, что ее внуки, правнуки и праправнуки породнились не только с родом Романовых, но и с английской правящей династией Виндзор.

Прапраправнучка Александра Сергеевича, герцогиня Вестминстерская Натали, — крестная мать принца Чарльза, сына царствующей королевы Елизаветы II.


История романа

В 2004 году вышла в свет книга Натальи Пушкиной-Меренберг «Вера Петровна. Петербургский роман». Откуда он появился и какова его история, рассказывает графиня Клотильда фон Ринтелен, передавшая рукопись своей прабабушки издательству: «В 40-е годы XX века мой отец, граф Георг фон Меренберг, получил из Аргентины пакет от своей тетки Ады, урожденной графини фон Меренберг. Мы так надеялись получить от богатой тетки из Южной Америки что-то ценное — и вот тебе на! В пакете оказались лишь листы старой бумаги, исписанные готическим шрифтом. Читать это никому не пришло в голову. «Наследство», такое незначительное, как мы тогда полагали, было кинуто за шкаф... В 1991 году я приехала в Петербург, стала изучать русский язык. И вот летом 2002 года случайно (а может, это была судьба?) мне в руки попался тот пакет с рукописью. Чем больше я вчитывалась, тем больше узнавала в героине Вере Наталью Александровну Пушкину, после замужества графиню фон Меренберг, свою прабабушку. Она описала свою жизнь, вновь пережив на страницах мучительную историю первой любви и драму своего первого брака». Стоит ли говорить, что эта рукопись, как и вышедшая впоследствии книга, стали настоящей сенсацией не только для пушкинистов.

Наталья Александровна Пушкина-Дубельт, графиня фон Меренберг, прожила долгую и яркую жизнь. Детей своих она учила говорить по-русски. И интерес к русским корням сохранился и у ее потомков.

Сиятельная графиня до конца своих дней отличалась ясностью ума, большим хладнокровием и непреклонностью нрава. Она не смогла простить Российскому юбилейному комитету по празднованию 100-летия Александра Пушкина того, что комитет сей не счел нужным пригласить ее на открытие памятника поэту в Москве. Не смогла простить пренебрежения общества и не отдала Румянцевскому музею на хранение 11 писем своего отца, оставив их у себя.

Узнав, что по законам княжества Нассау она не сможет после смерти покоиться рядом с телом любимого мужа, пожертвовавшего ради нее всем, графиня Меренберг велела развеять свой прах над его могилой в родовом склепе. Этот пункт своевольного завещания графини был исполнен ее родными 10 марта 1913 года. Ни креста, ни венка, ни плиты после младшей дочери Пушкина не осталось. Остались лишь портреты и память.

В ее апартаментах во дворце-музее в Висбадене всегда живые цветы. Есть во дворце и комната, где висит на стене в золоченой раме портрет ее отца, Александра Сергеевича Пушкина. Напротив — по злой иронии судьбы — портрет другого родственника семьи, императора Николая I. Они смотрят друг на друга — два непримиримых современника, гений и его венценосный гонитель. И вспоминаются слова поэта: «Водились Пушкины с царями...»



Вот ведь судьба! Внучка Александра Сергеевича Пушкина София (дочь Натальи Александровны и Николая Вильгельма Нассауского) выбрала в мужья внука Николая I, то есть внука того самого человека, который намеренно и публично унижал ее деда. Того, кто тайно любил жену Пушкина Натали Гончарову. Того, кто, пожалуй, единственный во всей России радовался смерти великого русского поэта...


Изображение

Источник: https://www.adme.ru/...ushkina-883510/ © AdMe.ru

У души не будет радуги, если в глазах не было слёз. ©

#117 SIMONA

SIMONA

    лайфхакер

  • Пользователи
  • PipPipPip
  • 6 406 сообщений

Отправлено 11 ноября 2016 - 18:14

 SIMONA (04 мая 2014 - 11:47) писал:

4 мая 1929 года родилась британская и американская актриса,
фотомодель и ярчайшая звезда кинематографа двадцатого века
Одри Хепберн.

«Мое единственное рождественское желание — это мир для всех детей на земле»

«Отдавать — значит жить. Если прекратишь отдавать, то не для чего будет жить»

В дополнение темы
Много много чудесных фотографий Одри

https://www.adme.ru/...epbern-1108560/

Изображение
Пресс-конференция Одри Хепберн в Гранд-Отеле в Риме. 29 сентября 1954 г.

У души не будет радуги, если в глазах не было слёз. ©

#118 SIMONA

SIMONA

    лайфхакер

  • Пользователи
  • PipPipPip
  • 6 406 сообщений

Отправлено 19 января 2017 - 01:10

В знак восхищения и восторга ;)


Киногерои и их прототипы: за что на самом деле клеймили Миледи


Изображение

Графиня де ла Мотт и Маргарита Терехова в роли Миледи
Конечно, правильнее было бы назвать Миледи литературной героиней, ведь ее создателем был Александр Дюма, но кинообраз, воплощенный неподражаемой Маргаритой Тереховой в фильме «Д'Артаньян и три мушкетера», настолько яркий и запоминающийся, что теперь представить леди Винтер по-другому просто невозможно. Но у этого персонажа был и реальный прототип – знаменитая авантюристка Жанна де ла Мотт, чьи аферы повлияли на ход исторических событий во Франции XVIII в.

Изображение

Кадр из фильма *Д'Артаньян и три мушкетера*
У Дюма Миледи клеймили еще в 16-летнем возрасте как преступницу, совратившую священника и заставившую его похитить церковные сосуды. Лилия была символом королевской династии Бурбонов, ею клеймили преступников по приговору суда. Но женщина, ставшая прототипом Леди Винтер, совершила кражу посерьезней, на общую сумму 1,6 млн ливров.



Изображение

Графиня де ла Мотт, прототип Миледи
Жанна де Люз де Сен-Реми де Валуа по легенде происходила из семьи незаконнорожденного сына короля Генриха II. Несмотря на связь с древнейшим родом Валуа, семья была бедной, Жанна в детстве просила милостыню на улице. Там ее увидела маркиза Булевилье, сжалилась над ней и решила помочь. Она устроила ее в пансион для благородных девиц при монастыре.

Изображение

Маргарита Терехова в роли Миледи
В 22 года девушка сбежала из монастыря со своим женихом, гвардейским офицером, за которого она вскоре вышла замуж, и стала графиней де ла Мотт. Жанна завязала знакомство с епископом Страсбургским, кардиналом Луи де Роганом. Он ввел ее в высшее общество. Ее хитрость, актерские способности и ум открывали перед ней двери лучших домов Франции.



Изображение

Знаменитая авантюристка Жанна де ла Мотт
Жанна де ла Мотт вошла в историю из-за грандиозной аферы с бриллиантовым ожерельем. Именно этому факту посвящен не только эпизод с алмазными подвесками Анны Австрийской в «Трех мушкетерах», но и роман Дюма «Ожерелье королевы». Однажды король Людовик XV решил сделать подарок своей фаворитке мадам Дюбарри и заказал у ювелиров ожерелье из 629 бриллиантов. Заказ был выполнен, но король умер, не успев выкупить его. Людовик XVI отказался приобрести ожерелье для Марии-Антуанетты, так как оно было слишком дорогим.



Изображение

Кадр из фильма *Д'Артаньян и три мушкетера*
Жанна сумела убедить кардинала в том, что близко дружит с королевой и может помочь ему восстановить добрые отношения с королевской четой. Мария-Антуанетта впоследствии отрицала свое знакомство с аферисткой, однако не исключено, что она знала о ее существовании. Как бы то ни было, Жанне удалось обвести кардинала вокруг пальца: она убедила его в том, что организовала переписку с королевой, хотя на самом деле письма писал ее подельник, подделывающий почерки.



Изображение

Роковое ожерелье (реконструкция) и пострадавшая из-за него Мария-Антуанетта
В 1785 г. де ла Мотт заставила кардинала подписать договор с ювелиром о выкупе ожерелья, якобы по желанию королевы. Жанна де ла Мотт забрала ожерелье, чтобы передать его Марии-Антуанетте, и драгоценностей, конечно, больше никто не видел. Из-за этого преступления разразился громкий скандал. Денег ювелиры так и не получили и обратились к королеве. Аферистов арестовали, Жанну клеймили и приговорили к пожизненному заключению. Несмотря на то, что Мария-Антуанетта была непричастна к этой истории, ее имя было запятнано. Скандал с ожерельем способствовал падению престижа королевской власти, привел к ее кризису и восстанию народа во время Великой французской революции.



Изображение

Графиня де ла Мотт, прототип Миледи
Графине удалось бежать из тюрьмы. По легенде, остаток жизни она провела в России под именем графини Гаше и была похоронена в Крыму. Судьба украденных бриллиантов не известна.



Изображение

Маргарита Терехова в роли Миледи
Образ Миледи, созданный Маргаритой Тереховой, остается одним из самых ярких в советском кинематографе, а актеры культового фильма до сих пор популярны. Тогда и сейчас: 15 фотографий героев, снявшихся в фильме «Д'Артаньян и три мушкетера»
Источник: https://kulturologia...s/221115/27291/

У души не будет радуги, если в глазах не было слёз. ©

#119 Медуза Горгона

Медуза Горгона

    Немножко весны..

  • Пользователи
  • PipPipPip
  • 5 402 сообщений

Отправлено 21 августа 2017 - 18:07

А я вчера колеся по России, случайно оказалась на могиле Бороздина Николая Михайловича. Полезла в википедию и прочитала что: "Красавец собой, музыкант, обладавший хорошим голосом, ловкий в фехтовании, прекрасный наездник и танцор, отлично образованный, Бороздин в молодости кружил головы женщинам и до старости сохранил видную наружность. " Решила принести сюда.
Не знаю почем уж он так у дороги лежит, но может в 1830 году тут был лес и тихое семейное кладбище .... ( так как он был похоронен в склепе под церковью на погосте в своём имении, селе Костыжицы Порховского уезда Псковской губернии.)


Николай Бороздин родился 2 ноября 1777 года; происходил из дворян Псковской губернии, потомок старинного русского дворянского рода. Сын генерал-поручика Михаила Саввича Бороздина (1740—1796) от брака его с Анастасией Андреевной Крекшиной (1743—1802).


Изображение
Изображение

Изображение Изображение


До 11 лет получал домашнее образование. 1 июня 1788 года поступил в Главное немецкое училище при церкви св. Петра, в котором проучился до своего поступления на действительную военную службу в 1794 году.
В 1782 году записан рядовым в лейб-гвардии Преображенский полк. 10 января 1784 произведён в сержанты, 11 марта 1784 переведён вахмистром в лейб-гвардии Конный полк. Зачислен на действительную военную службу и 1 января 1794 произведён в корнеты[2], 29 ноября 1796 переведён в лейб-кирасирский Его Величества полк, 5 апреля 1797 возвращён в лейб-гвардии Конный полк, 17 сентября 1797 произведён в поручики, 18 августа 1798 — в штабс-ротмистры, 7 июня 1799 года — в ротмистры. 4 октября 1799 переведён в Кавалергардский полк.
11 января 1800 года Бороздину произведён в полковники.
Участник заговора против Павла I. В 1802—1830 член Петербургского Английского собрания. С 23мая 1803 флигель-адъютант. Участвовал в 1805 и 1807 году в битвах с французской армией.
Командуя авангардом в корпусе князя Горчакова, Николай Михайлович Бороздин отличился под Гутштадтом (орден Святого Георгия 4 класса) и Гейльсбергом (золотая шпага).
В 1808 году Бороздин был назначен со своим полком в состав армии, в Финляндии. По-прежнему командуя авангардами различных отрядов, Бороздин под Аберфорсом атаковал с одним эскадроном своих драгун шведскую 4-ор. батарею и взял её, затем занял Ловизу, с боем вытеснил шведский отряд с позиции у Форсбю и затем, взяв Борго и Тавасгуст, содействовал Багговуту в отражении высадок шведских генералов Фегерана и Бойе.
В 1810 году Бороздин был назначен командиром 1-й бригады 1-й кирасирской дивизии, а в 1811 году ему поручено было формирование Астраханского кирасирского полка.
Масон, 1-й надзиратель ложи Соединённые друзья. Секретарь капитула Феникс в 1811 году, командор капитула с 1817 года. Орденское имя: Рыцарь вооружённого льва, девиз: Не безнаказанно нападать. Наместный мастер ложи Владимира к порядку в 1814 году (затем - Великая провинциальная ложа). С 1817 года мастер стула и почётный мастер стула петербургской ложи Трёх добродетелей. С 1819 года командор верховной и шотландской директорий.
Во главе кирасирской бригады Бороздин принял участие в Отечественной войне, в составе 1-й армии и в Бородинском сражении, многократно водил её в атаку на французскую кавалерию Нансути и Латур-Мобура. За Бородино Бороздин был награждён орденом Святого Георгия 3 класса.
В ноябре Николай Михайлович Бороздин командовал летучим отрядом, поддерживавшим связь между главными силами (Кутузов) и авангардом (Милорадович). С этим отрядом Бороздин гнал французов от Красного до Березины.
Сдав в Вильне по болезни свой отряд генералу Дибичу, Бороздин вернулся в армию лишь в июне 1813 года, когда она была уже в заграничном походе, и был назначен командиром 1-й драгунской дивизии, с которой и принял участие в военных действиях Силезской армии (Блюхер) и в Лейпцигской битве.
В 1814 году Бороздин, на глазах императора Александра, в сражении при Фершампенуазе, несколько раз атаковывал французские колонны и принудил их сложить оружие. По возвращении в Россию был назначен в 1816 году командующим IV резервным кавалерийским корпусом, в 1820 году генерал-адъютантом и в 1826 году был произведен в генералы от кавалерии.
Член Верховного уголовного суда по делу декабристов. Во время русско-турецкой войны 1828—1829 командовал сводным корпусом, охранявшим тыл армии и княжества Валахия и Молдавия; защищал тыл переправившейся через Дунай армии. По болезни покинул театр военных действий.
В 1829 году вышел в отставку.

При Павле I был посажен на 6 недель в крепость — официально «за хвастовство», за то, что хвалился, что будет флигель-адъютантом, а, как говорили, будто бы потому, что имел несчастье понравиться княгине А. П. Гагариной. Имея хорошие средства, вел роскошную жизнь. Прямой и крайне вспыльчивый, он был очень взыскателен по службе, вне же службы — добр и снисходителен. В своей семейной жизни он не был счастлив.
В 1804 году Николай Михайлович женился на Елизавете Александровне Жеребцовой (1787—1841), дочери известной красавицы О. А. Жеребцовой и племяннице фаворитов Екатерины II Зубовых; с 1818 года кавалерственная дама. Брак закончился скандалом, который наделал много шума в петербургском обществе.
В 1820 году Елизавета Александровна завязала роман с военнопленным французским генералом Пире (1778—1850) и забеременела от него. Вернувшись неожиданно в Петербург из Воронежа, где стоял его корпус, Бороздин узнал о позоре и немедленно подал прошение Александру I о разводе с женой. Император уговорил его дать своё имя ребёнку и отправить жену вместе с новорождённым за границу. Бороздин отписал жене все имения при условии, что она никогда больше не вернётся в Россию. Елизавета Александровна вместе с сыном Владимиром уехала в Париж, где её ждал генерал Пире. Скончалась в Париже и похоронена на кладбище Монмартр, позже её прах был перевезен в Россию и перезахоронен в имении Бороздиных Порховского уезда.
Бороздин остался без средств с пятерыми детьми на руках в возрасте от 4 до 15 лет в России. Последние годы он жил в имении своей старшей дочери Елизаветы. В 1830 году приехал в Петербург на выпуск из Екатерининского института двух младших дочерей, тяжело заболел и 14 ноября 1830 года скончался. Император через Бенкендорфа передал умирающему, чтобы тот был спокойным за малолетних сироток и что он сам будет «их отцом». Николай I сдержал своё слово.
Может испытания и делают нас сильнее, но живём мы ради солнечных дней...




Количество пользователей, читающих эту тему: 0

0 пользователей, 0 гостей, 0 анонимных